День независимости. Часть 2
Шрифт:
— Это его пресс-секретарь, — шепнул на ухо Сажину генерал.
Человечек, выглянув в коридор, гостеприимно улыбнулся:
— Входите, господа…
«Господа»?.. — невольно поразился обращению Сажин.
Секретарь Совета Безопасности Аркадий Соломин в домашней обстановке выглядел не так сурово и неприступно, как с экрана телевизора. В безрукавке и без привычного галстука, он сидел в массивном кожаном кресле за рабочим столом, просматривая утреннюю прессу.
Оторвавшись от газет, Соломин вышел из-за стола и пожал контрразведчикам руки.
— Присаживайтесь, — указал им на кресла возле окна.
Сажин утонул в мягких объятиях кресла, пробежался глазами по картинам и фотографиям на стенах, напольным часам с монотонно качающимся маятником в углу кабинета, и заполненным книгами многоярусным полкам.
— Я позвал вас вот по какому поводу, — простуженным голосом заговорил Соломин, возвращаясь на рабочее место. — На завтра назначено заседание Совбеза под председательством Президента. Речь в обязательном порядке пойдет о терактах, совершенных за последний месяц в России. Думаю, объяснять нет необходимости, как мнимое бессилие бьет по престижу государственной власти, и, в первую очередь, по нему…
Соломин развернул к собеседникам настольную фотографию Президента.
— Дело не столько в международном престиже государства, сколько в доверии народа. Я не сомневаюсь, что именно на подрыв этого доверия направлены помыслы террористов. Некоторым… правозащитникам, это… впрочем, на руку. Боевые действия в Чечне, хотя и прошли активную фазу, до сих пор не завершены, да и в скором времени вряд ли завершатся. На то имеются объективные факторы. Ситуация зеркально напоминает послевоенную западную Украину, где скрывавшиеся от правосудия «зеленые братья» держали в страхе население, совершали нападения и убийства… Так же объективно, что при уничтожении банд, страдает как местное население, так несут потери и наши войска… Каждому горлопану рта не заткнуть, но, благодаря им, в обществе превалируют пораженческие настроения. Дескать, стоит вывести войска и дать суверенитет Масхадову, война сама собой прекратится, а с ней и взрывы в наших городах. Мнение силовиков воспринимается не иначе, как мнение партии войны, которой нет дела до массовых разрушений и гибели граждан. Поэтому вы должны понимать, что на чаше весов лежит в первую очередь честь государства…
Они слушали Соломина, уже догадываясь, к чему он клонит.
— … очень многое зависит от скорейшего раскрытия преступления и поимки террористов. Я бы хотел от вас лично услышать, что сделано на текущий момент.
Наумов сделал попытку подняться, но секретарь Совбеза остановил его.
— Сидите, генерал.
Кашлянув в кулак, генерал бросил быстрый взгляд на Сажина.
— Пока мы можем констатировать следующее. Чеченскими эмиссарами на территорию России направлена диверсионная группа. Количество боевиков уточняется. Установлены личности двоих, принимавших участие как в моздокских событиях, так и во взрыве в Волгограде. В Моздоке первый фигурант сделал прокол, утеряв фальшивое удостоверение личности. Использовав его в качестве исполнителя убийства предпринимателя — выходца из Чечни и, что уже доказано, доставшего диверсантам взрывчатку — его устраняют.
— Какие цели ими избраны для проведения акций?
— Сложно сказать. Если в Моздоке они работают против конкретных лиц, то в Волгограде проводят взрыв просто в людном месте.
Соломин потер пальцами висок.
— Так… Пока никто не взял на себя ответственность… не поступало ни политических, ни военного характера требований. Если я вас правильно понял, до сих пор не установлена система их действий?
— Нет, — ответил за генерала Сажин. — Как и не установлено, куда они пропали.
— То есть, теоретически, боевики могут объявиться в любой точке России?..
— Не исключено.
— Что же, успокоили… В нашем положении придется приложить максимум усилий, чтобы не допустить дальнейших диверсий. Необходимо усилить охрану особо важных объектов и объектов жизнеобеспечения.
— Но это функция МВД, — возразил Наумов.
— Давайте не будем… — повысил голос Соломин. — Кто, как не госбезопасность может осуществить надлежащий контроль за их деятельностью?.. Я не требую от вас негласных проверок охраны объектов, но палец на пульсе должны держать именно вы.
— Прошу прощения, — взял слово Сажин, заметив недовольство на раскрасневшемся лице Секретаря. — Но мне кажется, эти объекты группу не интересуют. Чтобы внедриться на любой из них, нужно время. Много времени… Их же задача — вызвать волну недовольства, а для этого не обязательно рисковать, пробираться на охраняемую АЭС.
— Это ваши субъективные домыслы, или вы основываетесь на результатах оперативной работы?
— Это мое личное мнение.
Соломин шумно встал, нажал на декоративную розетку рядом с уменьшенной копией картины «Девятый вал». С мелодичным звоном отворились дверцы встроенного в стену бара. Взяв с зеркальной полки бутылку минеральной воды и хрустальный стакан, Соломин налил только себе.
Они молча ждали, пока тяжелыми глотками он не осушит стакан.
— Мы не имеем право в такой ситуации полагаться только на интуицию. И промедление с задержанием террористов нам дорого обходится. Я имею в виду не материальные затраты, а гибель людей… Требую бросить лучшие силы на их поимку. Преступление должно быть раскрыто в кратчайшие сроки!
Судя по интонации, разговор подошел к концу. Получив указания, Наумов и Сажин поднялись.
— Не смею вас больше задерживать.
Сказанная фраза послужила прощанием. Соломин, потеряв к ним интерес, вновь углубился в чтение газет.
Часть вторая
28
Воронеж. 20 мая.
8 ч. 00 мин.
Утро двадцатого мая для водителя маршрутного автобуса N 2 Александра Тихоновича Вострецова, начиналось как обычно, с осмотра машины механиком ПАТП.
Он привычно помигал поворотниками, зажег и погасил стоп-огни, разогнался и резко затормозил, демонстрируя безотказность тормозов.
Механик заглянул под капот и поставил в путевом листе витиеватую закорючку.
Выехав за ворота предприятия, Вострецов посмотрел на старенькие, лежащие на панели часы и чертыхнулся. Часы не шли, видно вчера, перед уходом домой, забыл подвести головку.
Вставшие часы — дело поправимое. Он включил радиоприемник, настроенный на волну «Европы плюс», и, окунувшись в мир музыки, повел автобус к конечной остановке маршрута.
Диспетчер, поставив в путевке отметку о первом рейсе, сказала точное время: половина девятого.
Забравшись в кабину, Александр Тихонович подъехал к остановке, поджидая, пока толпившиеся в ожидании пассажиры заполнят салон.