День полнолуния

Карпович Ольга

Наверное, тут нужно бы упомянуть, как я чувствовала себя в тот момент. Только что на моих глазах разыгралась такая трогательная семейная сцена. Тимур, жесткий, бескомпромиссный воин, совершенно преобразился, взяв на руки девочку, свою дочку, явно очень любимую. И даже оставил в кабинете меня, постороннего, по сути, человека, что наверняка категорически запрещала его должностная инструкция – несмотря на сидевшую за дверью секретаршу и наличие камер слежения. Я же собиралась воспользоваться этой ситуацией, чтобы немедленно наставить по всему кабинету «жучков», дабы получить доступ к его архивам и секретным документам.

В обычное время эта часть моей работы нисколько меня не смущала.

Я понимала, что человек, которого мне приказали «разрабатывать», – враг, что мы с ним по разные стороны баррикад и мои действия, по сути, мало чем отличаются от действий солдат, воюющих с оружием в руках. Сейчас же… Тимур был не просто очередным попавшим в разработку объектом: он был тем, кто как-то подспудно сумел пробудить во мне незнакомые и не вполне понятные мне самой чувства. И теперь от мысли, что он и в самом деле мог быть причастен к покушению на главу региона, мне становилось страшно вдвойне. Страшно оттого, что я сама, некогда вытащив его из-под развалин, возможно, приложила руку к тому, чтобы этот преступник сформировался и получил возможность действовать.

Поэтому, как бы мне ни было противно то, что я собиралась сделать, как бы ни было гадко осознавать, что я предаю доверие Тимура, мне необходимо было докопаться до правды. Речь шла уже не просто о задании, я сама для себя должна была понять, кого же спасла в тот летний день в горном таджикском кишлаке.

Ноутбук пискнул, показывая, что сигнал камеры отключен, и я, мгновенно вскочив с места, бросилась действовать. Первым делом я запустила в его компьютер шпионскую программу. Та должна была скинуть мне не только все файлы, находившиеся в папках, но и сама инсталлироваться в мобильник Тимура, как только тот зачем-нибудь подключит его к компьютеру. Это означало, что я получу доступ ко всем его переговорам, сообщениям, письмам и любой другой информации, которую смогу достать. Это, впрочем, вряд ли могло бы сильно помочь – я сомневалась, что человек такого уровня станет хранить в телефоне хоть что-то секретное. Но проверить нужно было все.

Следом пришел черед прослушивающих устройств, «жучков». Их у меня также имелось достаточно. Один – к настольной лампе, другой – к ноутбуку Тимура, лежавшему на краю стола, третий – к притолоке у входа в кабинет. Радиус покрытия этих устройств составлял пять километров, а это означало, что я смогу прослушивать происходящее в кабинете Тимура, находясь в снятой для меня квартире.

К тому моменту, как вернулся Тимур – в целом он отсутствовал не более двух-трех минут, – я уже снова чинно сидела в кресле, в задумчивости печатая на клавиатуре. Камера вновь работала в нормальном режиме. Зато кабинет был нафарширован шпионскими программами и прослушивающими устройствами под завязку. Теперь мне оставалось проделать все то же самое в машине Тимура и по возможности у него дома. А для этого нужно было каким-то образом получить приглашение к нему в гости.

Удалось мне сделать это через пару недель. К этому времени мы с Тимуром уже действительно отлично сработались, как он и предрекал. И мне порой начинало казаться, что я думаю его словами, чувствую его образами. Случалось, я отправляла ему на утверждение речь, которую написала сама, не дожидаясь его указаний, и он, пробежав ее глазами, восхищенно качал головой:

– Когда это я успел так подробно изложить тебе свои мысли по этому поводу?

– Никогда, – смеялась я. – Это просто интуиция.

– Выдающаяся интуиция, – хвалил он. – Как будто я сам все это написал. Только вот у меня не получилось бы так стройно и красиво.

Вот как-то так, среди обсуждения рабочих моментов, разговоров в перерывах, случайных замечаний и вышло, что Тимур пригласил меня в гости на свой день рождения.

Он жил с женой и дочками в огромной роскошной квартире в центре города. Здесь, как и в его кабинете, вся обстановка была очень дорогой, броской, лучащейся восточной роскошью. Ковры, гардины, выставленные напоказ драгоценные подарки от коллег. С балкона открывался красивый вид на обсаженный вековыми платанами городской бульвар, на высокий берег реки, за которым раскинулась другая часть города. В квартире пахло чистотой и свежей выпечкой. И от этого аромата ты прямо с порога чувствовал уют этого дома.

Жена Тимура, Дина, оказалась именно такой, какой я себе представляла. В ней не было и следа юности, свежести, грации и лукавства Фатимы. Нет, это была хоть и молодая, но уже достаточно монументальная, солидная женщина – спокойная, с плавными неторопливыми движениями полных рук и умными добрыми глазами. Закутанная в платок, но при этом тщательно накрашенная.

Кроме меня, в квартире было еще много гостей – бывшие сослуживцы Тимура, его коллеги, друзья. Было и множество женщин, явно увивавшихся вокруг Тимура, пытавшихся любым способом добиться его внимания. Он же, явно привыкший к знакам женского внимания, посматривал на них свысока, с этакой пресыщенной брезгливостью. Дина тихой тенью сновала между гостями, то подкладывая кому-то еще пирога, то предлагая чаю. Девочки, уже знакомая мне Белла и старшая, Эля, тоже ненадолго вышли к гостям, прочитали поздравительный стишок. И Тимур в этот момент смотрел на них с плохо скрытой гордостью и удивительной любовью.

И в ту минуту я на какое-то мгновение впервые в жизни позавидовала Дине и дочкам Тимура и самому Тимуру. Потому что у него было то, от чего я в своей жизни добровольно отказалась. Семья, дом, дети, любовь близких. Все то, чего я, вечный сумеречный воин, всегда была лишена. О чем могла только мечтать иногда – чаще всего ночью, когда лежишь без сна и дневные заботы не глушат навязчивые мысли, и одиночество подкрадывается к тебе и своей беспощадной костлявой рукой сжимает горло.

Я смотрела на Тимура, на то, как он наклоняется к дочкам, о чем-то перешептывается с ними, как Дина, мягко улыбаясь ему, уводит девочек из комнаты, и думала – а смогла бы я так? Неужели за все эти годы я совершенно задавила в себе нормальное человеческое стремление к счастливой мирной жизни, к близким людям рядом. К жизни, в которой не нужно ежечасно ждать приказа, вылетать на очередное задание и понимать, что именно от тебя зависит, прольется ли сегодня кровь каких-нибудь невинных, попавших в жестокую мясорубку войны.

Ответа на этот вопрос я не знала. Да и не время было им задаваться. В конце концов, я и сюда, в этот гостеприимный дом, попала вовсе не как обыкновенная гостья. И мне уже пора было действовать.

Несмотря на обилие людей в квартире, мне и здесь удалось раскинуть свои сети. Я незаметно укрепила пару «жучков» в гостиной – один на книжной полке, второй – на высоком торшере, стоявшем в углу комнаты. Затем пробралась в коридор, заглянула на кухню – и там тоже оставила свой след. Разумеется, доступ в супружескую спальню и детскую мне был закрыт, но я сомневалась, что в этих комнатах Тимур мог бы обсуждать какую-то важную информацию.

Покончив с установкой прослушки, я вышла на балкон и невольно залюбовалась видом. Над городом разгорался закат, небо пламенеющими полосами раскинулось над домами, бульваром и тянущейся у горизонта горной цепочкой. Багровые, оранжевые и розовые отсветы отражались в речной воде, и вся река тоже казалась охваченной закатным огнем. По бульвару неспешно шли пары, и откуда-то издалека доносилась легкая смутно печальная мелодия.

– Любуешься закатом? – спросил Тимур, выйдя на балкон вслед за мной.