День помощи

Завадский Андрей Сергеевич

При этом "Воронеж", как и все прочие корабли данного типа, разумеется, не был беззащитен и в ближнем бою. Шесть торпедных аппаратов с боекомплектом в сорок торпед и противолодочных ракет разных типов, в том числе и тех, что могли нести ядерный заряд, обеспечивали высокие шансы на успех в схватке с любым подводным противником. Но в данный момент большую, чем собственное вооружение, безопасность "Воронежа" гарантировала скользившая такой же неслышной тенью позади и чуть левее ракетоносца многоцелевая атомная подлодка "Тигр". Ударная субмарина проекта 971, одна из самых совершенных подлодок своего класса по признанию не только отечественных, но и западных специалистов, была эскортом

подводного крейсера, и обеспечивала его прикрытие от подводных лодок вероятного противника. И почему-то именно на борту "Тигра" держал в этом походе свой флаг вице-адмирал Васильев, командовавший соединением субмарин, охотившихся на авианосец.

Подводные лодки "Воронеж" и "Тигр" были одними из нескольких атомоходов, принимавших участие в развернувшихся на акватории Баренцева моря грандиозных военных играх. В тот момент, когда на "Воронеже" была получена радиограмма, обе субмарины, и ударный крейсер и его маневренный и быстроходный эскорт, маневрировали в указанном штабными офицерами районе, осуществляя патрулирование. Оставаясь незаметными для наблюдателей, находящихся на поверхности моря или в воздухе, даже если те имели в своем распоряжении специальную аппаратуру, подлодки подстерегали корабли условного противника, готовые нанести по ним мгновенный массированный удар.

Поскольку обе субмарины, сейчас составлявшие неделимую боевую единицу, находились на глубине без малого сто метров, связь с ними с берега была далеко не простым делом. Между собой субмарины, сближаясь на считанные сотни метров, могли обмениваться сигналами с помощью системы звукоподводной связи, одного из многих простых и предельно эффективных решений, созданных русскими инженерами. Но извне сквозь толщу воды могли проникать лишь радиоволны сверхнизких частот, которые были не самым удачным способом связи. Именно поэтому станция сверхнизкочастотной связи, располагавшаяся на Кольском полуострове, передала лишь короткий условный сигнал, подчиняясь которому, с подводной лодки, поднявшейся на полсотни метров, был выпущен на поверхность моря радиобуй. Устройство, способное принимать и передавать сообщения в более подходящих диапазонах, соединялось с остававшейся на глубине субмариной тонким кабелем, на краткие мгновения вновь сделав субмарину частью "большого мира".

Приняв набор цифр, переданных в обычном коротковолновом диапазоне, командир крейсера приказал убрать радиобуй, и субмарина вновь оказалась отрезанной от внешнего мира, напомнившего, однако, о своем существовании. И пока "Воронеж" продолжал патрулирование, капитан первого ранга Юрий Колгуев, закрывшись в своей каюте и вытащив из сейфа книгу с шифрами, переводил разбитые на равные группы цифры в слова, содержащие боевой приказ. Возможно, американцы, привыкшие к тому, что всю сложную работу за них делают мощные компьютеры, посмеялись бы над отсталостью русских подводников, но этот способ был проверен годами, и давал наибольшую надежность и безопасность передачи информации.

Закончив эту работу, и заперев сейф, командир корабля направился на мостик, где сейчас находилась дежурная смена. Всего на крейсере, бороздившем толщу северных вод, было свыше ста человек матросов и офицеров, большая часть которых сейчас просто отдыхала. Их реакция и опыт могли понадобиться в любой момент, и поэтому, пока не был обнаружен противник, силы этих людей берегли до более важного момента.

– Штурман, – Колгуев ответил на приветствие вахтенных моряков, подходя к прокладочному столу, на котором были разосланы многочисленные карты.

– Товарищ капитан, – капитан третьего ранга Заруцкий, штурман "Воронежа", склонившийся над картами, обернулся, взглянув на командира.

–

Получен приказ выдвигаться в квадрат сорок-девятнадцать, – Колгуев показал листок с текстом радиограммы. – Разведывательная авиация обнаружила там авианосную группу условного противника. Нам приказано нанести по ней условный ракетный удар, взаимодействуя с авиацией флота. Сколько времени нужно, чтобы прибыть в заданный квадрат?

– Сейчас, товарищ капитан, минуту, – Заруцкий вновь склонился над картой. Что-то рассчитывая. – Мы можем быть на рубеже атаки через два часа, если пойдем на пятнадцати узлах. Но за это время авианосец может пройти не менее пятидесяти миль, и найти его будет не просто. Если они не изменят свой курс или, по крайней мере, не повернут назад, думаю, мы можем перехватить "Кузнецова" в квадрате тридцать семь – шестнадцать, – штурман карандашом указал нужный квадрат на карте. – Там ведь тоже не дураки, и они будут делать все, чтобы уйти из-под удара. Поэтому я предлагаю двигаться курсом семьдесят градусов со скоростью не менее пятнадцати узлов. Так у нас будет неплохой шанс на успех.

– Понятно, – капитан кивнул. – Рулевой, курс, скорость?

– Курс девяносто пять градусов, скорость – семь узлов, – немедленно доложил рулевой, взглянув на показания приборов.

– Лечь на курс семьдесят градусов, – приказ капитана был краток. Он верил в своего штурмана, в профессионализме которого убеждался уже не раз, и сейчас полностью соглашался с его предложениями. – Скорость – пятнадцать узлов. Подвсплыть на перископную глубину, выдвинуть антенны. Акустикам – внимание. Докладывать о любой надводной цели, обнаруженной по курсу.

– Есть курс семьдесят, – мичман, стоявший у устройства, по привычке называемого штурвалом, сделал легкое движение, и огромные рули направления, подчиняясь ему, сместились. Огромная субмарина сделала плавный разворот, ложась на новый курс. Громадные винты начали вращаться быстрее, с удвоенной силой толкая вперед подводный крейсер. При этом за счет сложной формы лопастей, потребовавшей в свое время долгих расчетов десятков специалистов, даже на вдвое большей скорости шум, производимый подлодкой, оставался прежним, в принципе исключая обнаружение крейсера на дальности более десятка миль.

– Связь с "Тигром", – приказал Колгуев, обращаясь к радисту. – Сообщите наш новый курс, передайте приказ следовать за нами.

– Есть, товарищ капитан, – радист кивнул, и спустя несколько секунд серия акустических импульсов устремилась в сторону ударной подлодки, находившейся в восьми кабельтовых от "Воронежа". Сигналы, казавшиеся абсолютно бессмысленными, были приняты и расшифрованы радистами "Тигра", и субмарина в точности повторила маневр крейсера, следуя за ним, как на привязи.

"Воронеж" был не единственной подводной лодкой, получившей приказ. И сейчас к месту предполагаемого нахождения авианосца из разных концов Баренцева моря устремились еще три в точности таких же подводных крейсера, каждый из которых сопровождала ударная подлодка, выполнявшая функции эскорта и, если нужно, разведки, действуя впереди крейсера и отвлекая на себя при необходимости противолодочные силы противника. Ракетный залп даже одного "Антея", по крайней мере, теоретически, мог отправить на дно атомный авианосец, но для того, чтобы сделать этот залп, следовало не только найти цель, что само по себе было делом далеко не легким, но еще и занять удобную позицию. Надежность противовоздушной обороны авианосных соединений возрастала буквально с каждым днем, и удар следовало нанести с минимальной дистанции, так, чтобы у противника просто не было времени отразить атаку. А для этого вполне можно было пожертвовать и своим эскортом.