День расплаты
Шрифт:
Члены правления «Броди Макклин» мрачно уставились в лежащие перед ними блокноты в кожаных переплетах, оставив Джеймса выпутываться одного. В частных беседах они уверяли его, что целиком и полностью с ним согласны: банку действительно надо расширять сферу услуг, учитывая возрастающую конкуренцию. Однако, когда нужно, эти бесхарактерные приспособленцы ни за что не осмелятся подать голос. Единственный, кто проявил хоть какие-то эмоции во время нагоняя, был Чарльз Рейвенскрофт, наиболее вероятный кандидат на должность председателя правления. Он даже не пытался скрыть свою радость.
Джеймс ушел, когда после заседания они,
Утренняя схватка с председателем ни для кого не была неожиданностью. При каждом удобном случае Джеймс поднимал вопрос по поводу решения правления о слиянии с американским банком. Чарльз Рейвенскрофт как директор департамента международных операций «Броди Макклин» возглавлял переговоры между старейшим лондонским учреждением и банком «Эмпайр Нэшнл», первоклассным, прочно обосновавшимся на Манхэттене, вполне подходящим для подобной сделки.
Джеймс признавал необходимость поиска заокеанского партнера, но у него вызывал беспокойство выбор кандидата для брачного союза, сделанный Чарльзом. Поэтому он собирался бить тревогу, и как можно чаще — пока не поздно.
Конечно, нью-йоркский банк пользовался большим уважением — у тех, кто не заглядывал в его баланс последние десять лет. Внешне «Эмпайр Нэшнл» был таким же солидным, как и его предполагаемый лондонский партнер: один из столпов финансового сообщества, бастион здравомыслия. Неважно, что оба банка заработали хорошую репутацию в то время, когда прогореть в банковском деле мог лишь дурак или ленивый. Неважно, что поколения директоров не задумываясь поддерживали разные сомнительные предприятия — от проектов строительства железных дорог в Боливии в начале века до выпуска автомобилей «делорин».
За прошедшие две недели Джеймс неоднократно пытался обратить внимание правления на шаткость показателей баланса американского банка, но его настойчивость не оценили. Достаточно прислушаться к разговорам на Уолл-стрит, заявил он им тогда, или почитать американскую деловую прессу, и сразу станет ясно, насколько серьезные проблемы возникли у «Эмпайр Нэшнл». На самом деле Джеймс имел в виду вот что: старые дураки и самонадеянные консерваторы, которые слишком долго цеплялись за власть, теперь крепко влипли, а сам банк напоминает перезревшую невесту, поджидающую доверчивого и к тому же невзыскательного жениха. И тут возникает «Броди Макклин».
Руководящая верхушка банка отмахнулась от доводов Джеймса, но он свою позицию изложил ясно. И если «Эмпайр Нэшнл» совсем скиснет, ни у кого не будет сомнений ни в том, кто виноват, ни в том, кто предостерегал от этой сделки. Сам Джеймс считал, что вопрос стоит так: не «если», а «когда». Он полностью
При мысли о предстоящем фиаско Чарльза Рейвенскрофта Джеймс приободрился и зашагал вдоль стеклянной стены коридора, огибавшего атриум. Здание было выстроено в форме бриллианта — фирменного знака «Броди Макклин». Отсюда Джеймс мог взглянуть на все восемь корпусов банка, а также на фонтаны и деревья внизу, расположенные столь продуманно, что они казались ненастоящими.
На другой стене коридора, выкрашенной в бежевый цвет, висели безобразные, но дорогие картины из коллекции банка. Только модернизм и стоимость оправдывали их претензию на то, чтобы считаться «серьезным» искусством. В самом банке на них смотрели просто как на объект капиталовложения, не более достойный или благородный, чем фабрика для сжигания мусора в районе Тисайд.
В приемной секретарша, восседавшая за монументальным столом, покрытым жемчужно-серой мраморной плитой, оторвалась от компьютера, заслышав, как по идеально отполированному полу стучат каблуки Джеймса. Ожидая лифт, он встал к ней спиной: высокий, чуть больше шести футов [1] , широкоплечий. Костюм с Севил-роу сидел на нем превосходно, а темно-синяя ткань в тонкую продольную полоску подчеркивала длину ног.
1
1 фут = 0,3048 см, 1 дюйм = 2,54 см. — Прим. ред.
Неожиданно он обернулся, словно почувствовав, что секретарша пристально смотрит на него. На мгновение жесткий взгляд его карих глаз задержался на ее лице. У него был длинный острый нос и довольно грозные, сросшиеся на переносице брови. Темно-каштановые волосы, тонкие, как пух, были расчесаны на косой пробор и свисали на лоб.
Мелодичный звук возвестил, что лифт прибыл, и секретарша быстро опустила глаза. Джеймс равнодушно посмотрел на ее склоненную голову и вошел в стеклянную шестиугольную клетку лифта, который бесшумно нырнул вниз, на шестой этаж.
— Есть что-нибудь важное, Тесс? — спросил он резко, проходя к себе в кабинет.
Секретарша, блондинка с лошадиным лицом, подняла на него усталые глаза.
— Минут десять назад. Сэр Теренс Певз, «Мартиндейл».
Достопочтенная Тесса де Форрест протянула листок бумаги, и Джеймс молча взял его. Он знал, что нужно Певзу. Компания «Мартиндейл», крупный производитель оборонной продукции, была одним из самых значительных клиентов «Броди Макклин». Певз начнет плакаться по поводу вялой игры на курсе их акций, будто это во власти Мэлпаса заставить его расти или падать.
Чтобы проветрить мозги клиенту, Джеймс хотел бы высказать ему правду. Что после окончания «холодной войны» рынку надоели оборонный сектор и «Мартиндейл», которой навесили ярлык торговцев, спекулирующих на металлоломе. Что это вчерашний день. На жаргоне Сити это называется «сортир»; и все — хорошее и плохое — компании заключено в ее «стоимости».
Джеймс вошел к себе в кабинет, но дверь оставил открытой — чтобы отбить у Тесс всякое желание бездельничать. Человеку, занимающему такую должность, рекомендовалось иметь породистую секретаршу, из хорошей семьи, даже если весь рабочий день она обсуждает с друзьями-лодырями свою светскую жизнь.