День Суркова

Лебедев Александр Александрович

– Отдашь, – пообещал собеседник, – Ад и не таких ломал. Здесь душа грешника как соломинка.

– А если я не грешник?!

– Если не грешник? – усмехнулся собеседник. – Тогда тебе надо в оправдательный комитет. Напишешь заявление, будет повторный суд. Но вот не помню, чтобы кого-то оправдали. В лучшем случае – послабление. Только ты теперь не рассчитывай с твоим сухариком… – собеседник сделал гримасу, похожую на гирю.

– А где он находится, оправдательный комитет?

– Ха! В оправдательный только черти могут, тебя туда не пустят.

– А если я заявление напишу?

– Еще раз тебе повторяю, но последний, заметь. Черти здесь все. Залезешь за черту – будешь в Аду, как по Библии положено.

Найдешь подход – получишь преференции.

– А что, если не подчиняться? Не исполнять приказы, на наказания не ходить, сбежать.

– Глупости. Сколько я здесь, ни разу о таком не слышал. Новичков часто на цепь сажают или в карцер, дополнительное наказание дают. Но чтобы кто-то на своем настоял, такого не было.

– А убежать?

– Попробуй. Поймают, переведут на пару сотен уровней вниз, там содержание похуже этого.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Нельзя, – бросил собеседник и пошел по гроту прочь от Суркова.

– Ты куда? – окликнул его Сурков.

– Ясное дело, – бросил тот через плечо, – наказания скоро начнутся.

* * *

Сурков варился в Аду, кипел в нагретом масле, шипел на раскаленной сковородке, сидел в мешке со стекловатой. Для Ада это были обычные будни, и никто не замечал, что это происходит с Сурковым. Никто не говорил:

– Неужели Сурков умер?

Или:

– Ну, надо же, Сурков попал в Ад.

Его пребывание и наказание было таким же обычным делом, как и у миллиардов грешников по соседству.

По ночам, хотя понятие «ночь» было понятием относительным, Сурков расширял грот. Вялый не настаивал на этом, даже когда Сурков явно уклонялся от его распоряжений. Лишь однажды он напомнил, что Сурков будет заниматься этим до тех пор, пока не выполнит задание полностью. Сурков же считал, что ему некуда торопиться и сачковал при любой возможности. Вскоре он стал замечать, как теряет силы. Проклятый сухарик разбухал внутри и, казалось, весил несколько килограммов, кожу покрыли ожоги и язвы, кости ломило, а голова постоянно гудела, словно трансформатор. Сурков стал мечтать об отдыхе, хотя спать он совершенно не хотел. Надо было что-то предпринять, и он усиленно стал соображать. Тут выяснилась неприятная вещь, о которой его уже предупреждал один грешник. Мысли совершенно перестали его слушаться. Любая фантазия, не относящаяся к наказанию, Аду и чертям, не хотела строиться в голове.

«В этом нет ничего удивительного, – думал Сурков. – Ведь я нахожусь в нематериальном мире, и любая нематериальная субстанция здесь является реальной. Например, моя душа здесь вполне реальна, а что есть душа, если не набор единиц и ноликов? Раз информация здесь реальна, значит и мысль должна быть реальной. Нет, глупость какая-то. Если бы все было так просто, я вообще не смог бы ни о чем подумать».

Сурков пытался вспомнить какую-нибудь сцену из своей жизни. Он увидел холодный весенний вечер, когда они с Людмирским пили пиво.

«Странно, прошлое вспоминается довольно легко, – рассуждал Сурков. – Почему же представить будущее так тяжело? Неужели потому, что моего будущего не существует? Брр».

Сурков помахал руками, чтобы отогнать эту мысль.

«Довольно киснуть, хватит соплей и пессимизма, я же обманул время, чем это заведение лучше?»

Он огромным усилием воли представил таблицу умножения, закон Архимеда, правило Буравчика. Уравнение Бернулли Сурков так и не вспомнил, но решил не расстраиваться и перешел к рассуждениям на тему расширения грота.

Посчитав приблизительно свою ночную выработку и сопоставив с размерами грота, выяснил, что работа займет не один десяток лет. Такое обстоятельство совсем не устраивало Суркова. Пригнать в грот шагающий экскаватор он не мог, применить средства малой механизации – казалось неэффективным, тогда он решил просто его взорвать. Дело осталось за малым: найти необходимое количество взрывчатки и осуществить план. Взрывчатку выбирать долго не пришлось. Сурков знал, что кроме каменного угля и масла ничего горючего в Аду нет. Правда, он слышал, что масло получают из нефти, но последняя была на нижних уровнях. Масло же перекачивали сюда по трубопроводам. Куда шли остальные продукты нефтеперегонки – Сурков мог только предположить. А вот уголь горел очень плохо, поэтому в печи закачивали сжатый воздух, обогащенный кислородом, чтобы поддерживать горение. Предположив, что он находится на глубине в несколько километров, Сурков пришел к выводу: воздух должен подаваться под давлением в несколько десятков атмосфер. Кислород и масло – соединение весьма взрывоопасное. В какой пропорции и как должно происходить соединение, Сурков не знал, но других составляющих не было, и, начертив камнем на стене грота пару десятков бесполезных схем, Сурков отправился бродить по Аду в поисках компонентов. Оказалось, что магистраль со сжатым воздухом проходит совсем близко, и, если использовать шланг, можно легко подвести сжатый воздух в пещеру. Сурков решил обвалить вход, создав тем самым закрытое пространство. Шланги для подачи воздуха можно было снять с печей. Ночью они все равно не работали. Но вот где взять масло? Маслопровод располагался так далеко, что использовать шланги не было никакой возможности. Носить же масло прямо из пещеры с котлами казалось невыносимо долгим.

Сурков размышлял над решением три ночи. То ли Вялый не смог понять, о чем думал Сурков, то ли Сурков научился думать тихо, но о намеченном взрыве никто не узнал. В конце концов, подкатив к маслопроводу два пустых котла и наполнив один на две трети, Сурков использовал принцип сообщающихся сосудов и шланг для подачи воздуха. Он перекачал половину котла из одного в другой. Дальнейшим замыслом Суркова было поднять один котел над уровнем другого и слить остатки масла, но, сколько он ни пытался оторвать сосуд от земли или даже подтолкнуть под него камень – оказалось совершенно невозможным. В отчаянии Сурков стал возить один котел вокруг другого. Дно гремело о камни, но скользило очень хорошо. Чтобы не заниматься перекачкой, Сурков погромыхал к своей пещере. За ночь он дотащил до входа оба котла, шлангом слил масло, образовав в глубине пещеры маленькое озерцо. Время наказания приближалось. Он собирался вернуть шланг и взятые котлы на место, но вдруг понял совершенно очевидную истину: шланг для воздуха был испачкан в масле и теперь представлял большую опасность.

Решив не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, Сурков подсоединил шланг к воздуховоду, проложил его в пещеру и обвалил вход, который предварительно был к этому подготовлен. Пустив в шланг сжатый воздух, Сурков укрылся в противоположной части грота, применив в качестве укрытия перевернутый котел. В это же время черт Вялый появился в непосредственной близости от пещеры и с интересом стал рассматривать обвал и идущий под камни шланг. Ситуация показалось ему забавной, и он никак не ожидал, что через несколько мгновений станет жертвой своей неосторожности.

Когда прозвучал взрыв, Вялый стоял, склонившись вперед. Вмятина такой формы осталась на противоположной стене. Грот почти не пострадал, если не считать глубокую трещину, прошедшую вдоль него, обвалившийся свод, две арки и пару сотен упавших сталактитов. В это время в Турции было зафиксировано землетрясение около четырех баллов по шкале Рихтера. Но Суркову, который находился под перевернутым котлом, казалось, что он взорвал весь Ад. Его защита превратилась в причудливой формы сковороду, а сам он решил, что умер еще раз.

Конец ознакомительного фрагмента.