День святого Валентина (сборник)
Шрифт:
— Аа-а-а, вот о чем ты. Так это не странности, просто передавать слова человека, с которым дружишь, кому-то еще некрасиво. Разве нет?
Рома досадливо скрипнул зубами.
— Некрасиво, скажешь тоже! На-армально, так все делают, не парься.
Она не стала спорить и попыталась перевести разговор на другую тему:
— Ты не знаешь, сколько осталось до конца урока?
Парень отодвинул рукав синего свитера и лениво протянул:
— Пять минут. А что, не терпится дневник получить?
Не терпелось ей другое, но она мудро решила об этом промолчать.
Они поднялись, постояли с минуту, рассматривая граффити на стене, а когда стали спускаться по лестнице, Рома неожиданно предложил:
— Слушай, давай поцелуемся?
Не уверенная до конца, что правильно его поняла, Карина обернулась.
— Не-ет, ты не думай ничего такого, — тряхнул он головой, — просто… так надо. — Его руки легли ей на плечи. — Мы быстренько, — заверил парень, — даже не заметишь.
Карина убрала его руки и поправила свой чуть перекосившийся серый бадлон [2] .
2
Принятое в Санкт-Петербурге название водолазки (Примеч. ред.).
— Зачем это еще?
Раздался звонок на перемену.
— Да какая разница? Просто так, раз — и все!
Она отодвинулась от него подальше к стене. Его предложение поставило ее в тупик, даже слов не находилось, чтобы ответить на него достойно и окончательно не покраснеть.
— А как же Света, разонравилась, что ли? — выдавила она наконец из себя.
— Ты не поняла, — поморщился парень, — просто мы чмокнемся у всех на виду, а Светка ревновать станет!
— Ах… вот как.
— Ну да! Чего тебе стоит подыграть мне? — Он самодовольно расплылся в улыбке. — Не каждый день небось, такой шанс выпадает! Подумай!
Слово «шанс» неприятно резануло слух.
— Спасибо, нет, — твердо сказала она и, не дожидаясь, пока он станет дальше уговаривать, спрыгнула с последней ступеньки и направилась к проходу в рекреацию, где уже слышались голоса одноклассников.
— Эй, стой! — крикнул Рома. — Я все уже придумал… стой!
Он догнал ее у самого прохода и сжал в объятиях.
У нее перехватило дыхание, даже оттолкнуть его не было сил. Стало страшно и почему-то одновременно радостно. У него оказалось так много длинных ресниц, их кончики печально смотрели вниз, точь-в-точь как у хорошенького щенка. Она никогда прежде ни с кем не целовалась, только в щечку, и то в детском саду. Колени стали деревянными и не гнулись, она стояла, выпрямившись как палка, и пыталась вспомнить, что же нужно сделать, когда грудная клетка, точно мяч, накачана воздухом до предела.
— Мы быстренько, — шепнул он и прижался к ее губам.
Она сжала челюсти и почувствовала, как его скользкий язык уперся ей в зубы. Неожиданно стало очень смешно. От нехватки кислорода внутри образовался пузырь и неумолимо двинулся наружу. Карина дернулась в сторону как раз вовремя — из горла вырвался громкий хрюк.
Рома в ужасе отшатнулся, его обычно бледное лицо стало пунцовым от стыда. На них ошеломленно смотрели все одноклассники во главе с учительницей по литературе.
Первой опомнилась Света. Она резко развернулась и убежала назад в кабинет. Галя поспешила за подругой, но на полпути вернулась назад, взяла за руку Женю и потащила за собой. Прежде чем переступить порог кабинета, парень обернулся, посмотрел в упор на Рому и покрутил пальцем у виска.
Кто-то перешептывался, кто-то смеялся, некоторые просто смотрели с укором, а Алла Борисовна, прижимавшая к груди их дневники, была вне себя от гнева.
— Алмазова, — неожиданно сиплым голосом произнесла учительница, глядя вовсе не на нее, а на Рому, — за мной… оба!
Опустив глаза, Карина посеменила за учительницей. Спрашивать, куда их ведут, не имело смысла, ответ выбивал монотонный стук учительских каблуков: к директору, к директору, к директору…
«Какой странный день, — подумалось ей, — сколько всего случилось в первый раз. Первое замечание, первый серьезный разговор с мальчиком, первый поцелуй… меня впервые все без исключения заметили… но как ужасно!»
— Это ты виновата! — зло прищуриваясь, пихнул ее плечом Рома. — Даже целоваться толком не умеешь! Деревенщина!
— Ну и нечего было меня целовать, — буркнула Карина. Ей порядком надоело терпеть его пренебрежение и вздорный нрав, пусть даже она подозревала, что вздорность больше показная, чем настоящая. Менее обидно от этого почему-то не становилось.
«Уж лучше как раньше, — промелькнуло в голове, — кому надо обижать невидимку, с невидимками и не разговаривают толком… зато проблем меньше».
Алла Борисовна завела их в уютный, но мрачноватый кабинет директора и сразу же объявила:
— Вот, Михаил Гаврилович, полюбуйтесь! Сорвали урок, выгнала их, а они развратничают в стенах школы вместо того, чтобы посидеть и подумать о своем поведении!
Директор повел из стороны в сторону короткими черными усиками, огорченно отодвинул кружку чая с блюдечком ароматных пышек и уставился на них.
— Разврат — это очень плохо, — печально изрек он, — объяснитесь, будьте любезны, молодые люди.
Было непонятно, серьезен он или шутит, но на всякий случай Карина решила предоставить возможность объясниться Роме, а он не заставил себя долго ждать:
— Михал Гаврилыч, — парень внезапно взял ее за руку, — простите нас, пожалуйста, мы с девушкой влюбились тут. — Он с неподдельным страданием опустил глаза и смущенно прибавил: — Увлеклись немножко, с кем не бывает!
Директор добродушно улыбнулся и посмотрел поверх очков на учительницу по литературе.
— Алла Борисовна, ну что скажете, простим их?
Алла Борисовна прощать никого не планировала, но спорить с директором не стала, вытолкала ребят из кабинета и сердито сказала:
— Я это так не оставлю! Будете мне класс драить! — Она помахала в воздухе их дневниками. — И родителям сообщим, чем вы занимаетесь в учебные часы!
— Ой, да сообщайте, — передернул плечами Рома, — по барабану!
Учительница плотно сжала губы.
— Алмазова, свой дневник заберешь в конце дня, когда придешь мыть класс, а ваш дневник, уважаемый Грачев, я отдам лично в руки родителям. Жду их завтра, ровно в два часа!