День вампира (сборник)
Шрифт:
А ведь не снилось.
Глава 2
Проснулся Лузгин от человеческого крика. Орали где-то посреди села, на много голосов. Слова разобрать было невозможно, но, судя по общей интонации, – собирались убивать. Лузгин знал, как в Зашишевье кричат перед дракой. Нынешнее орово тянуло на большее, чем тривиальный мордобой по-соседски.
Еще собаки лаяли. Опять. И бабы голосили.
Это начинало действовать на нервы. Он приехал в Зашишевье за тишиной и покоем.
Лузгин рывком сел в кровати, схватился за голову, упал обратно.
– О-о-о… У-у… Сволочи. За что?!
И тут он вспомнил события прошедшей ночи – сразу все.
Одновременно стало больно, стыдно, противно и… любопытно.
Проклиная себя, оборотня, Витину самогонку, местных оптом, Муромского отдельно и вообще жизнь, Лузгин кое-как поднялся на ноги, похлебал из ведра холодной водички, быстро оделся, схватил ружье и выбежал на улицу.
Напротив дома Муромского посреди дороги бушевал пыльный смерч, а внутри его активно шевелилась куча-мала человек на десять.
– Пассатижи, блядь! – орали из кучи начальственным голосом. – Пассатижи, блядь, держи! Крепче!
К обочине приткнулся древний, но еще крепкий на вид «Форд Сьерра». От машины внутрь кучи уходил трос, дергающийся и извивающийся, как змея в агонии.
Супруга Муромского, могучего сложения женщина, стояла на крыльце, и в тональности милицейской сирены, без малейшей паузы на вдох, кричала что-то вроде «ой, чего деется, убивают, гады, пидарасы, остановите их, мудаков, кто-нибудь».
– Палец! Палец ему! Перехвати!
– Ой-ё-о!!!
– Андрей! – донеслось с крыльца. – Стрели! В воздух стрели!
Лузгин не стал раздумывать, а просто сделал, что просили, – дернул помповуху за цевье и нажал спуск.
Бахнуло так, что заложило уши и заломило виски.
«О, черт! Это после вчерашнего. Ей-ей, пить брошу».
Куча-мала распалась, открыв скрючившегося вервольфа, подобравшего под себя все четыре конечности. На Лузгина уставились бешеные глаза мужиков.
– Ты какого хрена… – начал было Муромский.
– Какого хрена?! А за каким… вы его сюда приволокли? – перебил Лузгин. – Зачем он здесь?
– Тебя спросить забыли!
– Слушай, Андрюха, он Пирата зашиб, – вклинился Юра.
Лузгин огляделся и увидел на обочине кучку шерсти с лапками и хвостиком.
– Пират набежавши, прыгнувши, а он его…
– И кто виноват? Тот, кто собаку с цепи спустил? Или тот, кто средь бела дня опасную тварь по улицам таскает?
– Ишь ты, как завернул! – Муромский растолкал народ, поднялся на крыльцо, грубо оттер жену и скрылся в доме.
Лузгин шмыгнул носом и достал сигареты. Все было ясно. Бугру понадобился небольшой триумф. Он решил на буксире протащить вервольфа по улицам села. И доигрался. Подставил собственного пса.
Лузгин подошел к вервольфу поближе.
Когти ему рвать собирались, не иначе.
От черной шкуры осталось лишь воспоминание, теперь это был один сплошной колтун серо-желтого цвета. На песке Лузгин заметил несколько крупных темных пятен.
А еще вервольфа била мелкая дрожь.
– Эй! – позвал Лузгин с безопасного расстояния. – Ты живой вообще?
– Слушай, хули ему сделается? – бросил Юра.
– Игрушку нашли? Вы зачем его ловили, а? – Лузгин постарался быть убедительным, сейчас все зависело от того, удастся ли ему запудрить мозги озверевшим крестьянам. – Вы Зашишевье прославить хотели, кажется. Сами героями заделаться собирались. Денег заработать. Хороши же из вас герои, ничего не скажешь…
– Агитатор, бля! – крикнул Муромский, спускаясь с крыльца. В одной руке у него был тяжелый молоток, в другой – здоровенные клещи. – А ну, кончай демагогию! Нашел за кого заступаться!
– Да как тебе не совестно, живодер ты эдакий! – вступила жена.
– Он нашего Пирата убил!
– Знаю, что убил! Не нарочно ведь!
– А ну пошла в дом, зараза! – прорычал Муромский, резко понизив голос. Это возымело действие – жена с крыльца испарилась мгновенно.
– Значит, когти я ему вырву, – будничным тоном сообщил Муромский, подходя к собравшимся. – Ну-ка…
Вервольф перестал мелко дрожать. Его заколотило.
Муромский собирался еще что-то сказать, но осекся.
Лузгин, чувствуя, что сам тоже сейчас весь затрясется, выставил в сторону Муромского ладонь.
– Видел? – спросил он громким шепотом.
– Зубы до следующего раза оставим, а когти – извините…
Лузгин не мог понять, играет Муромский или нет. Как любой настоящий лидер, тот обладал качествами почти несовместимыми – умением переть танком до полного упора и способностью мгновенно ориентироваться в меняющихся обстоятельствах.
– Взяли, перевернули, – скомандовал Муромский.
Вервольф застонал и… расплакался. Больше всего это было похоже на жалобное нытье очень маленького ребенка.
– И такая пое… ень – целый день! – провозгласил некто, проламываясь сквозь придорожные кусты. – Вы чего, мужики, совсем охреневши?
Лузгин с облегчением вздохнул. Сейчас он готов был простить Вите Яшину все – даже регулярное злостное нарушение правил самогоноварения. Лишь бы тот переломил ситуацию.
Вервольфа ухватили за бока и кувыркнули на спину. Тот не сопротивлялся, только ныл и пытался спрятать лапы. Железной трубы у него в зубах уже не было – проволока, наверное, размоталась, пока оборотня таскали по селу. Лузгин не заметил слез на изодранной в кровь черной морде, но готов был голову прозакладывать – существо действительно плачет.