День Венеры
Шрифт:
Ломову было стыдно за минутную слабость, за свое тренированное тело, которое так неожиданно подвело. Чтобы отвлечься, он принялся размышлять о "Тетре". Какая она прочная и легкая! Как остроумно задумана и решена! Только настоящий инженер мог взять за прототип детскую куклу-неваляшку. Сколько ее ни крути, она всегда будет сохранять положение устойчивого равновесия. Низ всегда будет низом, верх - верхом. А шары не только поддерживают "Тетру" на плаву, но и придают ей остойчивость, как любой гироскоп.
Облачный слой кончился. Потрясающая картина
– Достаточно отполировать драгоценный аквамарин. Прозрачная голубизна камня будет соответствовать... Нет, не будет! Атмосферная голубизна не равномерна... А-а-а, вот что! Надо растворить в аквамарине алмаз. Да еще исхитриться, чтобы содержание аквамарина с глубиной увеличивалось. Потом начнем растворять изумруд, хорошо бы бразильский, голубовато-зеленый... Уже похоже, но чего-то не хватает. Не хватает, не хватает... Освещения! Полученный трехслойный кристалл надо осветить оранжевыми лучами. Теперь похоже. Как плоская фотография на жизнерадостный оригинал! Да-а-а... Матушка-природа!"
– Поверхность планеты увидим?
– спросил Ломов.
– Да. На десяти километрах атмосфера прозрачна.
Галин включил блок связи. Рубка наполнилась шорохами, треском и даже попискиванием, напоминающим голоса сонных птиц. Едва он начал взывать к "Венере", как был оглушен фальцетом командира:
– Ребята, слышу вас отменно. Куда вы запропастились? Три минуты волнуемся...
– Высота двадцать три.
– Галин уменьшил громкость.
– Координаты...
– Не надо, Баграт уже запеленговал. Идете почти к стержню Онежского течения. Вводим данные в Эммочку. Как Миша?
– А что спортсмену сделается? Сидит - рот до ушей!
– Ребята!
– завопил Ломов.
– Все чудесно! Если бы вы видели океан углекислого газа! Аквамарин...
– Микель, - сказал Красов, - всякому овощу свое время. Принимайте информацию о вариантах маневра.
Баграт начал диктовать бесконечный ряд цифр. Ломов нетерпеливо ерзал в кресле. Голос Баграта слабел, терялся в помехах.
– Сто!
– из огромного далека крикнул Сванидзе.
– Конец.
– Ребята, большой привет с Земли! До следующей связи!
– Как там Киан?
– успел напоследок спросить Ломов.
– Поет "Среди долины ровныя...".
Голос Красова затерялся в шипении и писке целого сонма сонных птиц.
3. МОГУТ ЛИ АРХАНГЕЛЫ ВИЗЖАТЬ?
Онежское течение влекло "Тетру" над Долиной Кратеров, подернутой изумрудной дымкой. Зыбкое марево искажало детали рельефа. Медленно проплывали кратеры. С десятикилометровой высоты кратерные валы казались черными кольцами. Они были разбросаны как попало. Местами перекрывали друг друга, напоминая обрывки круглозвенной цепи. Ближе к приподнятому горизонту мутно-зеленое марево наливалось не менее мутной желтизной и постепенно
После безумия верхних слоев тропосферы в "Тетре" наступил покой.
– Кратер Андромаха.
– Галин вел пальцем по карте.
– Дальше - Кассандра и Елена.
– Красивые имена. Оказывается, среди планетологов встречаются знатоки "Илиады".
– То есть?
– Названные женщины жили в Трое. А по Гомеру, над этим городом шефствовала богиня Венера.
Хорошо сидеть в удобном кресле и разглагольствовать о Гомере. Хорошо смотреть на Гала, который смеется, запрокинув бритую голову.
– Что с тобой?
– Венерианская топонимия восходит к Ломоносову. Михайло Васильевич, собираясь исследовать Венеру, заготовил для гор серию женских имен. А морям предполагал дать названия земных рек и озер.
– Здесь нет морей!
– Зато есть постоянные атмосферные течения.
– Но Ломоносов наверняка читал "Илиаду"!.. Кстати, твой смех напоминает бульканье закипающего кофейника.
Ломов достал две саморазогревающиеся банки. Пили, не отрывая глаз от экрана. Хрустели сухариками.
– Ты напомнил одного сумасшедшего планетолога, - сообщил Галин.
– Сей ученый муж считает, что на Венере возможны флюктуации. Поскольку, мол, на дне атмосферы течений нет, то должны быть низкотемпературные зоны, обогащенные кислородом.
– Читал, читал. По-моему, он логичен. В любой пустыне есть оазисы, почему Венера исключение? Предположим, что из недр поднимается жидкий кислород и охлаждает участок поверхности. Я бы поискал оазис!
– И птиц?
– Что?
– Неужели не слыхал? Первопроходцы якобы видели однажды красных птиц.
– Слушай, так это жизнь!
Галин хмыкнул.
Кольца кратеров плыли с прежней медлительностью. Из-за сильной рефракции казалось, то "Тетра" неподвижно висит в центре гигантской сферы, которая едва заметно поворачивается, меняя окраску от бордовой вверху до голубоватой внизу. Движение атмоскафа ощущалось по слабому подрагиванию и по непрерывному вращению несущих шаров.
– "Я там, где свет немотствует всегда, - бормотал Ломов, - и словно воет глубина морская, когда двух вихрей злобствует вражда. То адский ветер, отдыха не зная, мчит сонмы душ среди окрестной мглы и мучит их, крутя и истязая"*.
______________
* Перевод М.Лозинского.
– Гомер?
– Данте Алигьери! Представь, грубый ты человек, что мы летим над Адом чем Венера не Ад?
– и созерцаем его круги, то бишь кратеры.
– Где же сонмы душ?.. Хребты Гекубы и Сафо вижу, а вот насчет сонмов что-то хиловато.
Ломов не ответил. Вытаращив глаза, он смотрел вправо и вниз. Спросил севшим вдруг голосом:
– Что это?
– Наверное, сонмы... А, черт!
– Галин резко наклонился и подкрутил резкость.
– Не понимаю...