День восьмой
Шрифт:
– «Всякая власть – есть непрерывный заговор», как считал господин Бальзак, – резюмировал я.
Вот наступило то утро, когда меня вновь упаковали в оберточную бумагу, на этот раз с красными сердечками, и подарили Тамаре Сергеевне. Как я понял из слов, сказанных дарительницей, Тамара Сергеевна была ее бывшей начальницей. Она отличалась широким кругозором и тягой к познанию. Моя владелица презентовала меня на широкую ногу, видимо вычитав перед этим все о моем происхождении. Не преминув сказать не только о том, что я обладатель редкого тканевого переплета с шелковой вышивкой, но и о том, что я «Кладезь знаний», а именно «Ларец мудрости» в коем собраны все афоризмы мыслителей. Я вновь почувствовал свою значимость и даже несколько возгордился собой. Но рано было радоваться. Тамара Сергеевна положила меня на полку, так никогда и не раскрыв моего подарочного облачения.
Началась череда моих неприятностей. С легкой руки этой Тамары меня дарили и передаривали, и вновь дарили, и вновь передаривали все в той же бумажке с красными сердечками. Сбившись со счета, я только успевал слышать, как один говорил другому: «Надеюсь, эта книга станет твоим другом» или «Дарю эту книгу, чтобы она ответила на многие твои вопросы» И такие: «Это пособие тебе поможет в трудные минуты», а еще «Дарю тебе этот сборник, чтобы ты обогатил свой внутренний мир»; и совсем уж чудовищные: «Этот подарок – многофункциональный» и «Я знаю, ты любишь впадать в «книжный запой».
Но, как бы ни звучали слова, которые они произносили, и как бы ни улыбались те, которые их слушали, никто из них меня не читал.
Я стал понимать, что качусь под откос. Мои шансы попасть в руки человека, который по достоинству оценит мое содержание, таяли на глазах.
Поначалу, в этом бесконечном круговороте смены адресов и хозяев, мне верилось, что хоть кто-то один прочтет меня и поймет жизнь. Я был уверен, что стоит им понять про что я, у них непременно отпадет желание со мной расстаться. Шло время и, наконец, я понял, что тот круг людей, в который я попал, вообще ничего не читает. Оказывается, мудрость в наше время никому не нужна. Я – бесполезная вещь. От этих мыслей я впал в черную депрессию.
Последним моим пристанищем стал загородный дом. Книг в нем, похоже, не было совсем. Именинник, долговязый мужчина неопределенного возраста, которому торжественно вручили подарок, засунул меня под мышку и стал расхаживать по дому, раздумывая, куда бы меня приткнуть.
В момент, когда он подошел к камину, у меня началась паническая атака, я решил, что сейчас мужчина бросит меня в топку, даже не распечатав. Но он небрежным движением кинул меня на камин, немного постоял, любуясь огнем, и возвратился к гостям. На камине было хорошо. Тихо, спокойно и тепло.
«А что? – думал я, – может оно и необязательно, чтобы меня читали? Главное, чтобы не уничтожили. Главное пережить эти смутные времена и не сгинуть окончательно, а люди… они одумаются ведь когда-нибудь… Под треск камина меня разморило, и я заснул.
Утром жена вчерашнего именинника, взяв меня в руки, спросила:
– Котик, а это что?
– Не знаю, Кисюлечка, Ленка вчера книжку какую-то подарила.
«Кисюля» осторожно развернула подарочную бумагу, и я впервые за долгие годы освободился от этих ужасных сердечек.
– Боже, какая прелесть! – вскрикнула женщина.
В тот же миг в моей душе запели птицы. Наконец-то нашелся человек, который меня оценил.
– Котик, ты посмотри какая книжица! – она осторожно провела пальцем по моему названию, вышитому золотыми шелковыми нитками.
«Котик» так и не оторвался от своей яичницы, не высказав никакого интереса в мою сторону.
– Зеленая книга с золотом. Шикардос. Захотела бы найти – не нашла. А тут подарили так кстати!
Меня, однако, немного смутил тот факт, что она сделала такой акцент на цвете моего переплета. Если бы она открыла меня и посмотрела год моего издания, то счастью ее не было бы предела, я же раритетное издание. Но она и этого не сделала.
– Помнишь, Коть, я тебе говорила, что купила для нашей бильярдной винтажную этажерку?
– Не помню, – буркнул он в ответ.
– Ну и ладно, – и, совершенно не расстроившись, что он этого не помнит, продолжила:
– Этажерка стоит, а что на нее поставить, я не могла придумать. Но не котиков же фарфоровых?
– Согласен, фарфоровые котики в бильярдной – это перебор.
– Котиков и я отмела… я же не дура, понимаю.
Она плюхнула меня на стол перед мужем и сказала:
– Вот! Я поставлю туда ее! Ты представляешь: сукно стола зеленое, лампа над столом зеленая, шторы золотые!
Муж с недоверием покосился сначала на меня, затем на нее, но последовательности в ее словах не понял. Она смекнула, что он не уловил ход ее мыслей и добавила:
– Котя, дорогой, я буду собирать зеленые книжицы и обставлять ими этажерочку. Теперь понятно?
– Понятно. Но, Кисюль, «обставлять этажерочку» вроде нельзя сказать…
– Да плевать! Короче, первая книженция есть, осталось найти таких штук десять – пятнадцать. Я их по «инету» закажу, главное, чтобы они все тоже с золотыми буковками на обложке были, к шторам будет идеально.
Так я оказался на втором этаже, в бильярдной. Весь этот день я простоял на этажерке один, но меня грела мысль, что уже скоро купят много зеленых книг и мне будет не так скучно. И может быть, на мою радость, среди них окажется и полное собрание «Проклятых королей» Мориса Дрюона в зеленом переплете. Я так размечтался о возможности встречи со старым другом, что не заметил, как наступили сумерки. Мне осталось пережить последнюю ночь одиночества. И тут я услышал тихое покашливание.
– Ой, кто здесь? – встрепенулся я.
– Это я, этажерка. Горничная все время открывает окно для проветривания, а у меня возраст, иммунитет слабый, вот и простыла в итоге, – и она чихнула, как бы подтверждая факт простуды.
– Уважаемая, теперь у вас есть я, а скоро хозяйка дома купит еще много зеленых книг, и вам будет не так одиноко.
– С чего это вы взяли, что до того, как вас поместили на одну из моих полок, мне было одиноко?
– Почувствовал.
– А я вот чувствую, что вы ужасно болтливы, – ворчала этажерка.