День Зои Виноградовой (сборник)
Шрифт:
Петров попытался припомнить, как все это произошло.
Он заправил четвертую — последнюю — ленту с патронами и заложил самоликвидатор, — это он помнил совершенно отчетливо. Затем пополз к окопчику, который был вырыт в двух шагах от аппарата, в заднем, безопасном секторе. В этот миг и ударил контузивший его снаряд, и он потерял сознание. Неужели сотрясение от снаряда сдвинуло самоликвидатор настолько, что звукофильтр оказался только выброшенным при взрыве, но неповрежденным?
Как бы то ни было, а он не имеет права умереть, не уничтожив свое изобретение. И без намеков коменданта он не сомневался
Петров придвинулся к груде обломков и начал разыскивать среди них то, ради чего он отсрочил свою казнь. Вот, наконец, и она. Петров взял ее — и вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд. Он поднял голову. Перед ним стоял комендант, незаметно вошедший в мастерскую.
— Ну, как успехи? — спросил Крашке, любезно осклабясь. Но взгляд коменданта был устремлен не на заключенного, а на деталь, которую тот вертел в руках. Приход коменданта был как нельзя более некстати.
— Что это у вас в руке? — спросил Крашке.
— Это? Так, обломок, — и Петров бросил деталь в кучу.
— С этими обломками надо обращаться аккуратнее, — наставительно произнес комендант. — Мне непонятно ваше пренебрежение к этой вещи. Это — самый крупный осколок того механизма, который уничтожен самоликвидатором. Нужно беречь каждую пылинку, а этот даже, пожалуй, храните отдельно.
И комендант, взяв из кучи звукофильтр, аккуратно положил его в вынутую из кармана кожаную коробочку, обитую внутри бархатом, — должно быть, футляр от какой-нибудь драгоценности — и защелкнул крышку.
— Вот теперь будет в сохранности, — сказал он.
Крашке положил коробочку на верстак, но, немного подумав, протянул руку, чтобы снова взять ее. Видимо, он решил унести эту деталь с собой.
Но пальцы коменданта судорожно отдернулись. Схватив увесистый слесарный молоток, Петров с силой, которую трудно было даже от него ожидать, обрушил молоток на деталь, стремясь уничтожить ее вместе с коробочкой, в которой она была заключена. Эсэсовец успел схватить заключенного за кисть, но размах был так силен, что молоток описал до конца свою траекторию.
— В карцер, — прохрипел Крашке. — А это все убрать до комиссии.
Комендант, наконец, понял причину странной уступчивости русского.
… Главным в комиссии, повидимому, был этот полный немец. Он оказался инженером.
— Отто Леман, — отрекомендовался он, когда Петрова привели из карьера. Вы, должно быть, слыхали. О, я пятнадцать лет работаю в области конструирования автоматического оружия. И столько же лет ломаю голову над снайпером-автоматом. Но… настройка, проклятая настройка! Это такая трудная вещь, что даже немецкая техническая мысль здесь бессильна… Любопытно, как у вас получилось, коллега?
Он болтал без умолку, пытаясь неожиданными вопросами выведать что-нибудь у русского изобретателя.
Петров
— Вы, я вижу, не очень разговорчивый, — обиделся Леман. — Ну, на этот-то вопрос вы мне, надеюсь, ответите? Что это такое?
Леман бережно вынул из кармана сплющенную кожаную коробочку. Видно, никто не раскрывал ее после памятной сцены в мастерской.
Леман осторожно раскрыл коробочку. На стол высыпалось несколько мельчайших осколков стекла. Но сама деталь, хотя и была измята, особенно не пострадала. Кожа и бархат смягчили удар, да и эсэсовец все же успел притормозить стремительный удар молотка.
Пленный упорно отказывался отвечать на вопросы и Леман в конце — концов приказал Петрова увести.
— Без него разберемся, — обратился Леман к коменданту, — деталь, которую ему не удалось уничтожить, говорит сама за себя.
— Но нужен ли вам еще этот проклятый часовщик? — опросил Крашке.
— Нет. Можете его… Хотя, Погодите. Мы приготовим для этого часового мастера забавную штуку. Нам скоро придется испытывать снайпер-автомат… вы понимаете? Пока можете его поместить в общую камеру.
— Фреде, — обратился Леман к одному из членов комиссии. — Немедленно приступите к сборке всех деталей и изготовлению испорченных. А эту часть я пока оставлю у себя. Я сам установлю ее на место.
Леман сунул в карман футляр со звукофильтром.
— У меня есть для вас сюрприз, — сказал Крашке. Он заискивал перед председателем комиссии, надеясь, что тот не забудет его заслуг. Он вытащил из кармана плоский деревянный ящичек.
— Что это такое?
— Еще одна русская выдумка. Мы подобрали это в одном госпитале.
Крашке открыл крышку и осторожно вынул из бархатного гнезда блестящий прибор, похожий на будильник, с циферблатом и крошечными рычажками. — Этот прибор называется «механическое сердце» Русские студенты, вероятно, пользуются им для обучения. Здесь есть пружина, часовой механизм. Для вас, для ученых, комендант ухмыльнулся безбородым лицом, — это все должно быть просто. Переставляя стрелку, вы можете заставить это искусственное сердце биться так, как если бы оно принадлежало умирающему человеку или, наоборот, человеку, вбежавшему одним махом на крутую гору, — медленно или часто, как вы хотите. Это неутомимое сердце поможет нам настроить ваш автомат. Ну, а когда вам потребуется подопытный материал… за администрацией лагеря остановки не будет.
— Отлично, — сказал Леман. — Фреде, возьмите этот прибор.
… Отто Леман принадлежал к тому типу людей, которые сами ничего придумать не могут, но зато хорошо умеют использовать чужие идеи. После того, как прибывшие с ним опытные механики восстановили по обломкам все поврежденные детали, Леману не представляло уже особого труда собрать механизм настройки. В этой последней, ответственной операции он отказался даже от услуг своего помощника Фреде.
— Я привык все делать сам, — объявил он коменданту, засучивая рукава на рыжих веснущатых руках. — И потом знаете, авторство — это очень деликатная вещь. Я в этом отношении очень щепетилен. В конце концов вы сами видели, что от этого русского мы ничего не добились — мне пришлось все изобретать самому.