День Зои Виноградовой (сборник)
Шрифт:
Собеседники спустились к подножию придорожной башни, с верхней площадки которой разглядывали Заполярную Кольцевую. Она все так же неутолимо несла через тундру бесчисленные экипажи, не отклоняясь ни вправо, ни влево. Река, поглотившая Реброва.
Они уселись в открытый кабриолет. Тот, описав короткую дугу, вышел на шоссе, но не окунулся в поток машин, а покатил вдоль самой кромки.
— Дорожка для туристов, — пояснил инженер. — Разрешается плестись до шестидесяти; там, где пейзаж особенно живописный, даже до сорока. Вполне старомодное «трюх-трюх», не правда ли?
Уже в соседнем ряду машины шли со скоростью не меньше ста пятидесяти. Следующий ряд продергивался, словно
Карамышев вытер лоб. У него закружилась голова.
— Я первый раз здесь, — признался он.
— Не только вы, — засмеялся Павленко. — Сюда приезжают, — на его румяном лице появилось такое выражение, будто он все это создал, экскурсии инженеров со всего света. Если кружится голова, смотрите направо.
Но Карамышев не мог отвести взгляд от лавины, мчавшейся и обгонявшей их, как если бы они стояли на месте. Лавина неслась бесшумно, как Ниагарский водопад в старинных немых фильмах. Лишь воздух, сминаемый массой устремившегося вперед металла, со свистом разлетался в стороны.
— Абсолютная прямая, — Павленко не терпелось сообщить пусть самые элементарные сведения. — И заметьте: почти все время по суше. Из Евразии в Америку по дамбе и мостам. На судах-паромах только через Атлантический океан и на коротком сравнительно участке. Сверхскоростная магистраль.
Карамышев сидел нахмурившись. Казалось, он не слушал.
— Простите, но меня интересуют некоторые, совсем не технические детали, — остановил он инженера. — Что произойдет, если на дорогу, допустим, забредет олень?
Он испытующе взглянул на молодого спутника.
— Смотрите, заяц! — сказал тот.
Между мелкими кочками, смешно подбрасывая зад, неторопливо пробирался пушистый зверек.
Тундра жила своей жизнью. Лемминги, удивительно похожие на увеличенные ожившие вербные «барашки», возились у своих норок. Парили ястребы, для которых кольцевая дорога, вероятно, казалась чем-то вроде бурной реки. Около водопадов тоже ведь живут звери. Животные привыкают к любой обстановке, если их не трогать.
— Заяц… — раздумчиво произнес Карамышев. — Да, но Ребров мог полезть в самую гущу. В этот бурлящий котел металлических струй. Его должно было туда потянуть.
— Возможно, и полез, — охотно согласился Павленко. Он оскалил белые зубы. — А вам разве не хочется?
— Гм… — Карамышев отодвинулся от борта. Инженер усмехнулся.
— Оленя не пропустит электрический забор, — спокойно заметил Павленко. — За оленя можете не беспокоиться.
— Вы не ответили на главное, — в голосе Карамышева послышалась настойчивость. — «Психология» оленя и меры для его безопасности мне понятны. Но Реброву не нужно пересекать электрический забор. Изобретатели этой дороги не предусматривали Реброва. Представьте: Ребров не сдержался, что тогда?
— Да ничего! Вы можете пешком пересечь шоссе, и с вами ничего не случится. Этот поток как змея: все звенья тормозятся одновременно. Я не хочу повторять избитых вещей, — в конце концов вы, неинженер, тоже отлично понимаете, что, если бы люди продолжали управлять своими бегающими, плавающими и летающими созданиями, как в старину, скоро людей на Земле едва хватило бы для одной только профессии — водителя. Решалась огромной важности принципиальная проблема. И вот перед вами самый современный вариант комплексного решения: здесь все так слито, что образует единый, автоматически и безотказно действующий механизм. Недаром же по такому принципу сейчас проектируется целая сеть глобальных дорог… Так вот, инженер показал на тугую струю металла и пластмассы,
Карамышев внезапно перебил инженера:
— Остановите машину!
— Пожалуйста. Стоп! — скомандовал Павленко.
Кабриолет выехал на обочину и остановился.
— Опыт не удался, — объявил психолог. — Машину нельзя остановить на шоссе?
— Абсурдные приказания она не выполняет. Но попробуем. Не съезжай с шоссе. Остановка! — приказал он.
Кабриолет плавно замедлил ход и остановился. Машины объезжали его.
— Я хочу знать, что с ним произошло после? — сказал Карамышев.
— После чего?
— После того, как у него сломалась машина. Ведь не может что-то неподвижное долго торчать на шоссе. Здесь все должно двигаться.
— Это и есть ваш эксперимент? Впрочем, вот ответ.
По обочине быстро катил кран на мягких шинах. Поравнявшись с кабриолетом, он схватил экипаж мягкими лапами и перенес его вместе с седоками на обочину. После этого осведомился:
— Нужен ремонт? Хотите пересесть на другую машину? Куда доставить эту?
— Благодарю вас, все в порядке, — сказал Карамышев. Ему захотелось приподнять шляпу. — Поедем, мы напрасно беспокоим этого… джентльмена. Где же все-таки произошло столкновение?
Инженер удивленно взглянул на спутника.
— Я же вам говорил… Полная гарантия!..
Психолог поморщился.
— Как вы не понимаете! Произошло столкновение совсем другого рода. Неужели вы думаете, — добавил он в сердцах, — что можно надеть старомодный пиджак, вместо блок-универсала сунуть в карман авторучку — и, пожалуйста, отправляйтесь в прошлое…
— А что, — заинтересовался инженер, — этот барьер времени, или психологический барьер, или как там он называется, он действительно существует или это просто?..
— Выдумка незадачливых психологов вроде меня, — с горечью закончил Карамышев. — Ваше прекраснодушие просто убивает меня. Ну, попробуйте хотя бы на миг вообразить, что вы сели в автомобиль. Представьте! Нервы в постоянном напряжении. Необходимо следить за тысячью вещей и быстро соображать, откуда грозит опасность. Стукнул о кузов камень — вы останавливаете машину: не с мотором ли что? Пошел дождь — надо убавить скорость: плохо видно, да и нескользящие шины еще не изобретены. Торможение — целое искусство: нужно молниеносно в уме рассчитать расстояние, пробег, силу, прикладываемую к тормозным колодкам, и быстро и точно среагировать. А провести машину в городской сутолоке, никого не задев! Понимаете, то были рефлексы, выработанные веком. Когда нужда в них отпала, человек утратил дорожные навыки. Наше время выработало другие рефлексы. Совсем другие. Мы с вами, не задумываясь, шагаем в раздвижную дверь, зная, что она сама распахнется и не ушибет человека. Никто не вытирает ноги при входе в дом и не чистит обувь — все делает «чистильщик», пока вы переступаете порог. Но вы остановитесь, если ваш блок-универсал просигнализирует, что человек, к которому вы идете, занят, творит — думает над чем-то серьезном и просит его не беспокоить. Вы оставите «визитную карточку» в его блок-универсале, и блок сам пошлет вам вызов, как только его владелец освободится. Тысячи мелочей складываются в психологию обыденного поведения. Изменились какие-то черточки, нами часто даже не замечаемые: одна, другая, сотая, — иной стала и такая важная особенность, как общая система постоянного внимания к внешней обстановке.