Deng Ming-Dao
Шрифт:
Он поднял флейту к губам и музыка полилась в ночном воздухе, словно легкий полет ласточек. Постепенно темп игры становился все спокойнее, тембр звуков снижался, и над спокойной гладью пруда порхали едва слышимые вибрации. Еще мгновение тому назад пруд казался зеркалом, в котором отражались темные небеса; теперь же вода пошла рябью, словно отвечая на мелодичные колебания. Круги становились все шире и заметнее, достигая противоположного берега. Вот из воды показалась рыба. Она поплыла прямо к Гуань Жиуиню. Вскоре рыб стало несколько. Они плясали в водах пруда перед старейшиной, высовывая головы над поверхностью. Карпы двигались в каком-то гипнотическом танце, и чешуя их отливала то серебром,
Глава пятая Путешествие с двумя служками
Следующим утром пораньше Гуань Цзюинь позвал Сайхуна в библиотеку. Слуга провел мальчика в большую комнату, прошептав, что дедушка появится с минуты на минуту. Сайхуну редко доводилось бывать здесь, поэтому он с благоговением вошел внутрь, стараясь ступать совсем неслышно.
В библиотеке Гуань Цзюинь хранил свои самые ценные приобретения. Изящные деревянные полки для книг, ни одна из которых формой не была похожа на другую, рядами стояли вдоль стен. Некоторые полки были просто прямоугольными, другие имели причудливые очертания и объединялись так, чтобы в результате получился тот или иной иероглиф. На оригинальных полочках из экзотических пород дерева стояли самые поразительные диковинки: редкие книги, свитки, кувшины из селадона1, скульптуры лошадей династии Тан и статуэтки из нефрита, на изготовление которых мастера тратили целые десятилетия…
Отдельные стеллажи из тщательно полированных, покрытых лаком досок красного дерева стояли в разных углах комнаты, открывая взору еще более впечатляющие произведения искусства. Тут были и фарфоровые статуэтки богов и святых, и несколько расписанных вручную ваз, каждая из которых была высотой более пяти футов. Стены украшали портреты, свитки с удивительно красивой каллиграфией, картины известных гор, причем часть этой коллекции менялась в зависимости от времени года. Особенно Сайхуну понравилась одна картина, на которой были изображены странные и причудливые горные вершины.
Каждый предмет в библиотеке был немым свидетельством искусства мастера, его сотворившего и благодаря этому обретшего бессмертие. Возраст многих редкостей насчитывал не одну сотню лет, так что они сохранились только благодаря усилиям истинных ценителей мистического искусства. Все эти фолианты с древними знаниями, шедевры из нефрита и фарфора, картины и вазы наполняли комнату единой аурой вечной красоты, изолируя библиотеку от грубости и бесстыдства современного мира.
Чуть скрипнула дверь. В библиотеку вошел Гуань Цзюинь. Старейшина присел за свой столик красного дерева, украшенный причудливой резьбой и инкрустацией из перламутра и розового итальянского мрамора. Потом он сделал жест рукой слугам, и те ввели в библиотеку двух юношей.
Оба были одеты точь-в-точь, как два даосских служки, которых Сайхун видел во время Тайшаньского Празднества. В черных штанах, белых гамашах и грубых серых накидках с длинными рукавами, в видавших виды соломенных сандалиях юноши резко контрастировали с мягким роскошным ковром,
1 Селадон – особый вид китайского фарфора, отличается тонкостью и характерным цветом морской волны. – Прим. перев.
покрывавшим пол библиотеки. Лица под туго заколотыми узлами волос и черными шапочками из грубой шерстяной пряжи светились спокойствием и чистотой помыслов.
Гуань Цзюинь по очереди представил вошедших. Первый юноша имел несколько суровый вид и был худощав, но жилист. Его звали Туман В Ущелье. Другой служка был явно плотнее товарища, да и мускулы у него были более рельефными; зато на лице всегда играла широкая улыбка. Гуань Цзюинь сообщил, что второго юношу зовут Журчание Чистой Воды. Сайхун вежливо поклонился сначала одному гостю, затем другому.
– Я отправляю тебя на некоторое время с этими двумя отроками, – сообщил внуку Гуань Цзюинь. – Ты посетишь своего дедушку по материнской линии. Он будет заниматься твоим воспитанием. Ты встретишься с новыми людьми и обретешь новые знания.
У Сайхуна дух захватило от радости. Еще бы: заполучить двух новых товарищей по играм, отправиться с ними к новым приключениям – и больше никаких наставников и нравоучений!
Следующим утром все трое покинули поместье семьи Гуань. Лошади в то время были дорогим удовольствием, так что юноши путешествовали пешком. Оба служки были весьма обходительны и внимательны, относясь к мальчику с заботой и уважением. Поняв это, Сайхун попытался извлечь из этого максимум пользы в виде игр и сладостей. Несколько раз ему даже удавалось уговорить одного из юношей понести его на закорках.
В общем, зрелище это было весьма примечательное: два восемнадцатилетних молодца и к ним впридачу девятилетний шалопай с котомкой и трещоткой из ротанга1. Однако в дороге к ним никто не приставал. Одеяние, завязанные в узел волосы и посохи красноречиво свидетельствовали о положении служек, и встречные люди испытывали к ним уважение, памятуя о временах Империи, когда невежливое обращение с монахом-даосом однозначно воспринималось как вызов. Итак, три путника бесстрашно шли вперед, минуя солдатов, прохожих и паломников.
За время их путешествия Сайхун обнаружил в каждом из служек характерные черты. Туман В Ущелье всегда был сдержан, тих и серьезен; он был склонен отрешиться от реальности, сохраняя на лице выражение человека, познавшего величайшую тайну. Он отлично играл практически на всех китайских народных музыкальных инструментах и носил с собой флейту, на которой играл каждый вечер во время привала. Туман В Ущелье был всегда уравновешен и миролюбив, в беседе с любым случайным попутчиком он сохранял вежливость.
Журчание Чистой Воды был незаурядным плотником, и взгляд на мир у него был практичным, как и положено мастеру. Если его товарищ был скорее рассудительного склада, то Журчание Чистой Воды был подчеркнуто, яростно агрессивен физически. Ему была свойственна приземленность и энергич-
1 Ротанг, или ротанговая пальма, – вид растения семейства пальмовых; распространен,
в частности, в Юго-Восточной Азии. – Прим. перев.
носгь. Оба служки были отшельниками, и светские развлечения нисколько их не интересовали, но если Туман В Ущелье держался отстраненно, то Журчание Чистой Воды буквально взрывался, стоило какому-нибудь встречному случайно перейти им путь. Однажды особенно упрямый зануда задерживал отправление речного парома, оспаривая слишком высокую, на его взгляд, плату за перевоз. Журчание Чистой Воды немедленно с яростью бросился к нему с воплями и силой оттолкнул прочь. Во время этого взрыва чувств Туман В Ущелье сохранял молчаливое спокойствие. Конечно, у него был иной темперамент, но вместе с тем юноша понимал, что агрессивность его брата по вере – это тоже даосизм. Они были неразлучной парой, и им предстояло всегда быть подле друг друга, так что внутренне Туман В Ущелье соглашался со взглядами, которые открыто высказывал Журчание Чистой Воды. Совершенство – вот единственное, к чему стоило стремиться, и те, кто действительно искал совершенства, находили нечувствительных к этому и ленивых людей просто оскорбительными существами.