Деньги, банковский кредит и экономичские циклы
Шрифт:
4
Последствия использования банкирами депозитов до востребования: случай отдельного банка
Как мы видели в главе 2, банкиры вскоре соблазнились нарушить традиционную норму поведения, требующую поддержания tantundem денежной иррегулярной поклажи в постоянной доступности для вкладчиков, и закончилось это тем, что они стали использовать по крайней мере часть вкладов до востребования к собственной выгоде. В главе 3 мы разобрали комментарии Сара-виа-де-ла-Калле относительно человеческих искушений. Теперь же нам следует подчеркнуть, насколько непомерны и неодолимы эти искушения, если они ведут к гигантским прибылям. Как показывает исследование различных исторических случаев в главе 2, вначале банкиры использовали деньги своих вкладчиков втайне и стыдились этого. В то время банкиры еще прекрасно осознавали незаконность таких действий. Своей цели — возможности открыто и законно нарушать традиционный принцип права — они добились значительно позже, когда по прошествии многих столетий и после многих перипетий, к своему огромному удовлетворению они получили от государства привилегию, необходимую для того, чтобы пользоваться деньгами своих вкладчиков (главным образом для предоставления кредитов, которые на первых порах зачастую правительству же и предоставлялись) [235] . Сейчас мы рассмотрим способ, посредством которого банкиры проводят присвоение вкладов до востребования в бухгалтерских книгах. Наше исследование начинается с рассмотрения случая отдельного банка и затем будет распространено на банковскую систему в целом.
235
Стивен Хорвиц утверждает, что присвоение банкирами денег вкладчиков начинается как «акт истинного предпринимательства, когда силой своего воображения отдельные банкиры распознают
Наиболее острую и аргументированную критику идеи Хорвица дает Мюррей Ротбард:
«Все люди подвержены искушению совершения кражи или мошенничества… Помимо подобного воровства, управляющий складом подвержен более коварной форме аналогичного соблазна — „временно“ украсть или „позаимствовать“ ценности, и, получив прибыль от спекуляции или иным путем, возвратить ценности прежде чем их затребуют, так что никто об этом не узнает. Эта форма кражи (или хищения) квалифицируется как растрата, которую словарь определяет как „мошенническое присвоение для собственного использования денег или собственности, вверенной его попечению“».
Более подробно о том, почему вышеописанные действия должны юридически определяться как преступный акт присвоения, см. главу 1.
Континентальная система бухгалтерского учета
Для документирования изучаемого нами явления традиционно использовались две бухгалтерские системы: континентальная и англосаксонская. Континентальная система основана на ложном представлении, заключающемся в том, что для вкладчика договор иррегулярной поклажи является договором истинной поклажи, в то время как для банкира это договор займа, или mutuum. В этом случае г-н X делает «вклад» до востребования в банк А, а банк А получает деньги не как вклад, а как заем, который он может использовать свободно, считая, что вкладчик не будет знать о таком использовании и не пострадает от этого. Более того, при хранении лишь часть вклада остается в распоряжении банка в качестве страхового резерва, которого, по его оценке, будет достаточно для исполнения требований вкладчиков об изъятии.
Эти ожидания особенно сильны, поскольку в обычных обстоятельствах маловероятно, что клиенты попытаются изъять суммы, превышающие размер страхового фонда, или коэффициента резервирования. Казалось бы, опыт показывает, что это так, и доверие, заслуженное банком годами надлежащего сохранения клиентских вкладов, увеличивает неправдоподобность столь неприятной ситуации, как и тот факт, что изъятие средств очень часто замещается новыми вкладами. Если мы предположим, что банкир рассматривает 10 %-ный страховой резерв (также называемый коэффициентом резервирования) достаточным, чтобы удовлетворить возможные требования по изъятию вкладов, то остальные 90 % вкладов до востребования, т. е. 900 000 д.е., будут доступны для его использования к собственной выгоде. Используя европейскую бухгалтерскую систему, это экономическое событие можно представить следующим образом [236] : когда г-н X делает вклад до востребования, бухгалтерские проводки идентичны показанным под номером 7, хотя на этот раз имеется в виду не забалансовый счет.
236
Описание различных бухгалтерских систем (английской и континентальной) и то, как они в итоге вызывают одинаковые экономические результаты, найдено в кн.: F. A. Hayek, Monetary Theory and the Trade Cycle (Clifton, N. J.: Augustus M. Kelley, [1933] 1975), pp. 154 ff.
| Дебет | Кредит | ||
|---|---|---|---|
| 1 000 000 | Денежные средства | Депозит до востребования (открытый г-ном X) | 1 000 000 |
Если банк соблазняется присвоить большую часть tantundem, которую он должен хранить и поддерживать ее доступность вкладчику, делаются следующие проводки:
| Дебет | Кредит | ||
|---|---|---|---|
| 900 000 | Кредит предприятию Z | Денежные средства | 900 000 |
В момент, когда банкир присваивает деньги и предоставляет заем предприятию Z, происходит событие огромного экономического значения: 900 000 д.е. возникают ex nihilo, т. е. из ничего. Действительно, важнейший мотив г-га X в открытии вклада до востребования состоит в хранении и сохранении денег, и по этой причине он субъективно верит в то, что сохраняет полный доступ к деньгам, как если бы держал их в своем кармане, а в некотором смысле даже лучше. Для всех намерений и целей у г-на X все еще есть 1 000 000 д.е. наличными, как если бы деньги были «в его владении» физически, так как согласно заключенному им договору они остаются полностью доступны ему.
Несомненно, что с экономической точки зрения 1 000 000 д.е., размещенные г-ном X в банке А, продолжают составлять его кассовую наличность. Однако, когда банк присваивает 900 000 д.е. из этого вклада и предоставляет заем предприятию Z, этим одновременно порождается из ничего дополнительная покупательная способность и предоставляется в кредит предприятию Z, которое получает 900 000 д.е. Понятно, что и субъективно и объективно Z пользуется полным доступом к сумме в 900 000 д.е., начиная с момента, когда ему были переданы эти деньги [237] . Таким образом на рынке имеет место увеличение количества денег в обращении, явившееся следствием того, что два разных экономических агента одновременно и совершенно обоснованно полагают — один, что он имеет в своем распоряжении 1 млн д.е., а другой — что он имеет в своем распоряжении 900 тыс. д.е. Иными словами, тот факт, что банк присвоил из вклада до востребования 900 тыс. д.е., для рынка в целом оборачивается увеличением агрегированных денежных остатков. В противоположность этому, рассмотренный выше заем, или mutuum, не сопровождается подобным явлением.
237
Деньги — это единственный актив, обладающий совершенной ликвидностью. Когда банк отказывается от поддержания коэффициента резервирования по вкладам до востребования на уровне 100 %, это порождает весьма серьезные экономические последствия: два разных лица (первоначальный вкладчик и заемщик) одновременно полагают, что они вольны пользоваться одной и той же совершенно ликвидной суммой в 900 000 д.е. Но ситуация, при которой разных два лица одновременно владеют одним и тем же благом с совершенной ликвидностью (одними и теми же деньгами), или ситуация, при которой такое благо одновременно находится в полном распоряжении двух разных лиц, логически невозможна. Таков фундаментальный экономико-теоретический довод, лежащий в основании вывода о юридической недопустимости контракта денежной иррегулярной поклажи с частичным резервированием. Это также проясняет тот факт, что когда такое «отклонение от юридической нормы» (по выражению Клементе де Диего) осуществляется государством (в форме «правовой привилегии», ius privilegium), это вызывает создание новых денег (900 тыс. д.е.).
Следует также рассмотреть местоположение существующих денег на рынке после того, как банкир присвоил вклад. Количество денежных единиц на рынке очевидным образом выросло до 1 900 000 д.е., хотя эти единицы существуют в различной форме. Мы говорим о сумме 1 900 000 д.е., так как разные экономические агенты субъективно полагают, что для обмена на рынке в их распоряжении имеется 1 900 000 д.е. и что деньги состоят из общепризнанных средств обмена. Однако форма денег различна: заемщик Z обладает деньгами в форме, отличающейся от формы денег г-на X, сделавшего вклад. Действительно, для Z доступны 900 000физических денежных единиц (которые мы можем назвать товарными деньгами; сегодня это бумажные, или неразменные, деньги), а вкладчик X имеет текущий счет, содержащий вклад в размере 1 000 000 д.е. Принимая во внимание, что в банковском хранилище остались 100 000 д.е. в качестве страхового резерва, или резервного покрытия, разница между 1 900 000 д.е. и 1 000 000 д.е., существующими в физической форме, равна сумме, которую банк создал из ничего (совокупная денежная масса в 1 900 000 д.е. минус 900 000 физических денежных единиц в распоряжении Z и минус 100 000 физических денежных единиц в банковских хранилищах составит 900 000 д.е., которые физически вообще не существуют.) Поскольку эти деньги не имеют соответствующего обеспечения и существуют благодаря доверию вкладчика X к банку А, их называют фидуциарными деньгами (или фидуциарными средствами) {23} . Важно подчеркнуть, что для всех целей и намерений вклады до востребования подобны физическим единицам, т. е. они являются совершенными заместителями денег. Вкладчик всегда может использовать их для платежей, просто выписав чек, на котором он указывает сумму, которую желает уплатить, и отдав распоряжение банку провести платеж. Часть этих совершенных заместителей денег, т. е. вкладов до востребования, которая не полностью обеспечена физическими денежными единицами в банковском хранилище (те самые 900 000 д.е. в нашем примере, что не обеспечены резервами), называется фидуциарными средствами [238] .
238
«Если денежный резерв, поддерживаемый должником против выпускаемых в обращение заместителей денег, меньше, чем общая сумма таких заместителей, мы можем сумму заместителей, превышающую резерв, назвать инструментами, не спеющими покрытия» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 405). Мизес разъясняет, что в целом невозможно узнать, являются или нет конкретные заместители денег инструментами, не имеющими покрытия (фидуциарными средствами). Выписывая чек, мы не знаем, какая часть суммы чека обеспечена физическими денежными единицами, так как банк не сообщает нам этого напрямую. В результате, с экономической точки зрения, нам неизвестно, какая часть уплачиваемых нами денег является фидуциарными средствами, а какой соответствуют физические денежные единицы.
Вклады до востребования, покрытые денежными резервами банка (100 000 д.е. в нашем примере), называются также первичными вкладами (депозитами), а та их часть, что не обеспечена банковскими резервами, т. е. фидуциарные средства, называется также вторичным, или производным, депозитом [239] .
Когда банки нарушили принцип права, состоящий в том, что никто не может присвоить вклад, внесенный для сохранения, и прекратили хранение 100 % tantundem, вполне естественно, что они попытались оправдать свои действия и защититься тем доводом, что на самом деле они получили деньги как бы взаем. Все верно: если банкир считает полученные деньги займом, то в его поведении нет ничего незаконного, а с экономической и с бухгалтерской точек зрения, описанных в предыдущем разделе, он лишь играет законную и необходимую роль посредника между заимодавцами и заемщиками. И все же здесь возникает существенное различие: деньги передаются банку не как заем, а как вклад. Иными словами, когда г-н X делает свой вклад, у него нет ни малейшего намерения отказаться от доступа к настоящим благам в обмен на большее количество будущих благ (с учетом процента). Вместо этого он лишь желает усовершенствовать способ хранения и обеспечить сохранность своих денег, а также получить иные дополнительные услуги по расчетно-кассовому обслуживанию полный и неизменный доступ к tantundem. Именно отсутствие обмена настоящих благ на будущие указывает на то, что, когда банк предоставляет кредит в 90 % денег, находящихся в его хранилищах, перед нами радикально иное экономическое событие, включающее в себя создание из ничего фидуциарных средств, или производного депозита, в размере 900 000 д.е.
239
Эта терминология широко распространилась благодаря классической работе Честера Артура Филлипса. Филлипс пишет:
«…первичный депозит — это депозит, возникающий из внесения [в банк] денег или их эквивалента, а не из расширения кредита банком, о котором идет речь… производные депозиты ведут свое происхождение от кредитов, предоставляемых вкладчикам… они возникают непосредственно из кредитов или накапливаются заемщиком в ожидании выплаты займа»
Тем не менее у нас есть некоторое возражение против определения Филлипсом производных депозитов как депозитов, происходящих от кредитов. Хотя их источником являются, как правило, кредиты, производные депозиты создаются в тот самый момент, когда банк использует полученные вклады — для предоставления кредитов или для других целей, — превращая их ipso fado [в силу самого факта (лат.). — Науч. ред.] в фидуциарные средства, или в производные депозиты. По этому вопросу см.: Richard Н. Timberlake, «A Reassessment of С. A. Phillips’s Theory of Bank Credit,» History of Political Economy 20, no. 2 (1988): 299–308.
Важно ясно понимать и то, что, когда банк использует эти деньги для предоставления кредита предприятию Z, как мы предположили в нашем примере и как это обычно бывает, такой кредит подразумевает обмен настоящих благ на будущие блага, при том что рынок нигде не обеспечивает их необходимым предварительным увеличением добровольных сбережений на сумму 900 000 д.е. Действительно, банк создает из ничего деньги, которые он предоставляет в кредит предприятию Z в форме настоящих благ, но при этом никто не обязан вначале увеличить свои сбережения на сумму кредита. Изначальный вкладчик, г-н X, продолжает субъективно считать, что он обладает доступом к сумме 1 000 000 д.е., которую положил в банк А, — т. е. он думает, что в его распоряжении имеется сумма 1 000 000 д.е. в совершенно ликвидных активах (деньгах). В то же время заемщик Z получает для своих инвестиций 900 000 д.е. новой ликвидности, которая не подкреплена ничьими сбережениями. Короче говоря, два разных человека одновременно полагают, что в их полном распоряжении находятся ликвидные активы на сумму 900 000 д.е., которые соответствуют части вклада в 1 000 000 д.е., предоставленных банком в виде кредита предприятию Z (производный депозит). В этой точке нашего рассуждения мы понимаем, что банки производят ликвидность, которая инвестируется, не будучи подкрепленной предшествующими сбережениями. Это явление и есть главная причина повторяющихся экономических кризисов и спадов. Его ключевое экономическое значение будет рассмотрено в следующих главах.
Когда банк предоставил кредит предприятию Z, баланс банка приобретает следующий вид.
| Актив | Пассив | ||
|---|---|---|---|
| Денежные средства | 100 000 | Вклады до востребования | 1 000 000 |
| Выданные кредиты | 900 000 | ||
| Всего активов | 1 000 000 | Всего пассивов | 1 000 000 |
Понятно, что банкир постарается обмануть себя и решит, что он получил деньги вкладчика на условиях займа. Более того, ему и в голову не придет ни то, что, предоставив предприятию Z кредит, он создал из ничего 900 000 д.е., ни тем более что он предоставил кредит, не обеспеченный предшествующим реальным увеличением чьих-либо сбережений. К тому же банкир понадеется на естественное уравновешивание изъятия вкладов новыми вкладами и, согласно своему «опыту», сочтет решение поддерживать наличность, или страховой фонд, на уровне 10 % (что соответствует 100 000 д.е. наличных денег) более чем достаточным для удовлетворения требований клиентов по обычным снятиям денег с их вкладов [240] . Вся эта конструкция возможна только потому, что клиенты верят в то, что банк будет соблюдать свои будущие обязательства. Банк должен создать эту веру посредством безупречного хранения и обеспечения сохранности денег, не занимаясь незаконным присвоением [денег клиентов] в течение длительного периода времени [241] .
240
Однако мы покажем, что банковская система с частичным резервированием сама по себе регулярно провоцирует аномальные (массовые) изъятия вкладов и при частичном коэффициенте резервирования не способна в каждый момент времени удовлетворить требования вкладчиков на подобные изъятия.
241
Здесь, конечно же, имеются в виду различные исторические этапы возникновения банковского дела с частичным резервированием, предшествующие появлению центральных банков. Их мы разобрали в главе 2.