Деньги за путину
Шрифт:
— А, ясно, сейчас…
Шелегеда нервничал — вот-вот начнется прилив. Бенедикт Бенедиктович никак не мог влезть в резиновый костюм, напялил кое-как куртку, а когда опускался к берегу, чуть не упал с трапа. Зло поглядывая на рыбаков, он с трудом вскарабкался на кунгас и сел передохнуть. Но и на кунгасе надо работать. Бенедикт Бенедиктович старался помочь — хватался за веревки, но оказалось, что тянул он или не в ту сторону, или не так сноровисто. Шест его тотчас скользнул по Центральному, и, упустив его, он сам чуть не последовал за ним. Омельчук нечаянно ткнул его в спину, экс-повар выругался. Рыбаки сдерживали смех, лишь перемигивались да подбадривали новоявленного рыбака:
— Ничего,
Когда кунгас завели в невод и бригада принялась тянуть дель, а это надо было делать по локоть в ледяной воде, Бенедикт Бенедиктович поднял со дна кунгаса короткую палку с загнутым на конце железным крючком — зацепку. Ею он нащупал в воде дель и потянул на себя. Все прямо-таки обалдели — настолько это казалось смешным и нелепым. Представили, как бы они этими зацепками вдруг начали перебирать дель. Переборка — тяжелый физический труд: намотав на кулаки мокрые космы сети, надо со всей силы тянуть ее на себя, успевать распутывать, отцеплять коряги, выкидывать дохлую рыбу. И все внаклон. К концу переборки ноет спина, ломит пальцы, в голове тяжесть, глаза вылезают из орбит. Бенедикт Бенедиктович впервые смутился и извиняюще проговорил:
— Ну, сказали бы, что этими зацепками вы не пользуетесь, что надо руками. Откуда я знал? Давайте и я буду руками. — Он отбросил палку, потянулся через борт за делью, но не достал — мешал живот.
— Перейди на середину кунгаса, там борт ниже, — из самых добрых чувств закричал Витек глуховатому повару.
— Без советчиков обойдемся! — огрызнулся Бенедикт Бенедиктович, но все же перешел.
А здесь трудность состояла в другом. Середина кунгаса как раз приходилась на «секретку» невода: двойная дель, груда смятых кунгасом поплавков, оттяжки во все стороны — не мудрено запутаться и приостановить всю переборку. Савелий-то знал: надо ухватить на глубине сразу обе стенки «секретки», собрать поплавки в единую кучу и что есть силы толкнуть под днище кунгаса, чтобы он легко вошел в невод. В то же время надо держать донную дель садка, не упустить — иначе вся рыба уйдет назад. В это время другие рыбаки подхватят дель, вытащат, насколько можно, и только тогда все пойдет как по маслу. Успевай перебирать, успевай перекидывать через себя продольные транспортировочные канаты, попутно выбирать мусор и шершавые плоские лепешки камбалы.
Бенедикт Бенедиктович занял место Савелия, когда кунгас уже прошел «секретку». Кряхтя, он опустился на колени и потянул мокрые и тяжелые мотки дели. Шелегеда и Дьячков с кормы и носа тянули кунгас за транспортировочные канаты. Тянули не быстро, давая возможность повару успевать перехватывать дель. Но Бенедикт Бенедиктович замешкался, выдирая сетку, — дель скользнула из его руки плюхнулась в воду. Все увидели, как рыбины с боков тотчас ринулись в спасительный проход. Витек перекинулся по пояс через борт и поймал дель. То же очень резво проделал молчаливый Омельчук. Теперь все зависело от повара, ему надо было нагнуться и, погрузив руку по локоть в воду, схватить дель и перекрыть путь уходящей рыбе. Он все пытался ее достать, но живот мешал ему перегнуться. На помощь пришел Савелий, и кунгас снова плавно поплыл вдоль садка. Бенедикт Бенедиктович тяжело дышал и грустно смотрел в воду. Вид у него был жалкий и смешной. Однако никто не смеялся — жалели мужика.
После переборки среди рыбаков возник традиционный спор: кому сопровождать рыбу на базу. Никому не хотелось лишать себя двух-трех часов лишнего отдыха. Спорили вяло, больше по привычке. Шелегеда разрешил спор тоже традиционно. Как всегда, он произнес свою
А Бенедикт Бенедиктович по-настоящему загрустил. Представить себя на зыбких досках рамы он никак не мог. Не знал он и другое: пирс у рыббазы высокий, скользкий. Забраться на него без посторонней помощи трудно даже самому ловкому человеку.
Следующая переборка невода в полдень. Все спали, включая Бенедикта Бенедиктовича. Витек лег последним. На скорую руку он сварил кашу, бухнул туда тушенки и тоже лег.
Поднялись все враз. Бенедикт Бенедиктович, сославшись на головную боль, идти отказался. Все облегченно вздохнули: слава богу, узнал, почем фунт рыбацкого лиха, теперь успокоится и будет спокойно заниматься своими поварскими обязанностями.
Но как только лодка отошла от берега, Бенедикт Бенедиктович резко захлопотал на кухне. Достал рюкзак и бережно сложил весь свой плотницкий инструмент. Он очень дорожил своим инструментом, самолично инкрустировал из цветной фанеры полированные края рубанка, сделал резными рукоятки стамесок, долотца, ножа, напильника. Сшил для каждого кожаные футлярчики. Любил он свой инструмент.
На коленях собрал с пола гвоздики, нечаянно рассыпанные утром. Бережно снял с оконца марлевые занавески, свернул клеенку со стола. Заглянул в ящик с припасами. Долго разбирал, мучительно шевеля губами, иностранные буквы на этикетках. Консервы привезли только вчера, и Бенедикт Бенедиктович еще их в дело не пускал. Жалостливо вздохнул и сунул несколько банок в рюкзак. Опять вздохнул, и к банкам с иностранными этикетками перекочевал кусок сыра и кулек конфет, две плитки шоколада.
Рюкзак аккуратно завязал. Похлопал себе по карманам — очки на месте, тетрадь в брюках. Поднял у порога топор и вернулся на кухню. Он долго примеривался — размаху мешали стены и жестяная труба печки. Первый раз топор вскользнул вдоль нар. Тогда Бенедикт Бенедиктович нагнулся и подрубил их стойки. Затем хватил тыльной стороной топора по доскам — ложе завалилось на пол. Со знанием дела Бенедикт Бенедиктович расколол доски сначала вдоль, потом поперек.
— Моя работа, — сказал он вслух, — они палец о палец не ударили.
Столик у окна он сшиб одним ударом и неожиданно пришел в ярость. Топорищем вынес оконное стекло, хватил тарелкой об пол, наступил на кулек с сахарным песком. Примерился было к печи, но вспомнил, что кирпич колхозный, а складывать ее помогал Шелегеда.
Грохнув дверью, он взвалил рюкзак и полез наверх. Там с минуту постоял, разглядывая оранжевые фигурки на неводе, сплюнул и пошел прочь. Путина для Бенедикта Бенедиктовича на этом закончилась.
Вскоре вернулись рыбаки. Витек заглянул на кухню и удивленно присвистнул. Подошли остальные.
— Сбежал, ребята, повар-то наш. Наследил порядком. Как я теперь готовить буду? Да ладно, мы сейчас мигом весь этот мусор…
Том Корецкий, знакомый с юридической терминологией, поправил Витька:
— Это не побег, а депортация, то есть вытеснение.
— Никто его не вытеснял. Сам ушел, — возразил Шелегеда.
— Н-да, — протянул Том. — А ведь с ним его «ночник»…
Теперь их осталось семь.
Вечером появился старик Нноко. Савелий его не видел с того момента, как они с Антонишиным ремонтировали кунгас. Нноко сиял, радуясь встрече с рыбаками. Каждому пожал руку и выразительно посмотрел на чайник.