Деньги за путину
Шрифт:
Полярный день еще не растратил силы, но уже чувствовалось какое-то изменение в природе. Солнце к одиннадцати ночи укрывалось за грядой очень далекого Великого хребта. Наступали сумерки. Сейчас небо было забито темно-фиолетовыми тучами, и берег потому казался сплошным черным провалом.
Савелий, не зная, что сказать, вдруг прикоснулся губами к волосам Илоны. Она слегка отпрянула:
— Чего это вы?
— Извините, как-то так вышло. Само собой…
— Вот еще. Не успели познакомиться,
— Молчите и забудьте. — Мокрая рубаха вызвала у Савелия припадки судорожной дрожи.
— Надо же! — вслух удивилась девушка. — Один поцелуй и…
— З-замерз, извините.
Илона рассмеялась.
— Ой, да вы весь мокрый. Двигайтесь же ближе — не бойтесь, не укушу.
Савелий прижался телом к Илоне, но ему мешала рука, и он высвободил ее и осторожно обхватил ее шею. Она ничего не сказала, а Савелий с тоской смотрел на близкий огонек рыбацкого стана — плыть бы вот так вечность!
На стане в палатке сидели трое — Шелегеда, Корецкий, Антонишин. В свете керосиновой лампы их лица были сосредоточенны, если не сказать — хмуры. Синоптики объявили штормовое предупреждение, а катера все еще не было.
Повар закрылся на кухне и, по-видимому, спал. Анимподист ушел в Энмыгран проведать стариков. Шелегеда точил нож и слушал «Спидолу». Антонишин писал курсовую. Корецкий листал «Советский экран». Омельчук еще с вечера гулял где-то по берегу со своей блондинкой.
Вдруг с моря послышалось равномерное та-таканье. Сидящие враз опустили карты и с недоумением посмотрели друг на друга — сквозь «та-та-та» отчетливо слышалось:
— На Му-ура-ам-ской доро-о-ге ста-ая-ли три са-асны-ыы…
Выскочили из палатки. Снизу уже орал Витек:
— Принимай, бригадир, гостей!
Илона и Женя ловко взобрались по узкому трапу, огляделись, поздоровались с рыбаками. За ними Витек. Он притащил из палатки бухту каната и со словами — держись, девочки! — бросил конец в непроглядную темень. Антонишин тоже схватился помогать. Наконец показалась растрепанная голова тети Шуры.
— Привет рыбакам!
Еще раз бросили конец каната. Снизу басовито проклинала грязь Маня. Выволокли и ее.
А когда посветили фонариком, чуть те упали от смеха: в зубах у Мани торчал туфель, парик съехал на ухо, большие глаза навыкате смотрели сосредоточенно в одну точку. Отряхнувшись и сместив парик на макушку, Маня беспечно произнесла:
— Туфель упал в море. А, черт с ним! У кого есть лишний ботинок? Или сапог на худой конец…
Разместились в большой бригадирской палатке. Расстелили брезент, притащили икры, жареной рыбы, масло.
— Ну-у! — протянули восхищенно гости. — Мы так не едим. Вот это жизнь!
Нашли по «Спидоле» соответствующую музыку.
— За что выпьем? — Витек поднял кружку.
— За женщин! — сказал Корецкий.
— Да, — сказал Савелий и посмотрел на Илону.
— Не надо за нас пить, — возразила тетя Шура. — Выпьем за песню.
— Тогда и споем, — добавила Манечка.
— Сначала выпьем, — серьезно сказал Шелегеда.
— Давайте, давайте! Много говорим, — поторопила Женя.
Чокнулись. Выпили. Антонишин осуждающе посмотрел на Савелия, который не сводил глаз с Илоны.
Женя, забыв о Витьке, принялась кокетничать с Шелегедой.
Витек на глазах мрачнел и сосредоточенно смотрел на огонь керосиновой лампы.
— Какую споем? — тетя Шура утерла рот ладошкой и задумалась.
— Может, нашу? — спросила она Женю.
— Давай.
Грустный и все еще красивый голос тети Шуры не спеша вывел первую фразу:
— Эх, тучки-тучки понависли.
— А с моря, с моря пал туман, — подхватили ее подружки. — О чем же ты призадумался, наш бравый атаман? О чем же ты призадумался…
Пространство в палатке сжалось, упруго зазвенело печальной мелодией. Не пели лишь Шелегеда и Витек.
Разлили по второй. Еще раз спели. Корецкий незаметно исчез. Ушел и Антонишин, погрозив Савелию пальцем.
— Давай пройдемся, — предложила Илона Савелию.
Они постояли некоторое время на берегу. Илона зябко ежилась в Савельиной куртке, молчала. Он нес какую-то чепуху о белых ночах, море, уснувшем перед рассветом, а потом вспомнил о своем шалаше.
— Хотите, я покажу вам свою лабораторию?
Илона пожала плечами.
Савелий влез в «фотолабораторию», зажег огарок свечи.
— Залезай сюда, — позвал он.
Девушка заглянула внутрь, удивилась:
— Какая же это лаборатория?
— Самая настоящая. Здесь я буду проявлять негативы, вот здесь погребок с водой… Залезай, погрейся.
Илона села на матрас, вытянула ноги.
И в этот момент плеснуло коротко пламенем, палатка вздрогнула от взрыва, защекотало в носу от едкого дыма. Савелий инстинктивно навалился на Илону, с силой притянул ее голову к себе. Девушка вскрикнула, обхватила его шею, замерла.
— Не бойся, это ребята резвятся. Я вначале тоже испугался.
— Как резвятся?
— Это взрывпакеты. Безопасно, но напугать можно до смерти. Я им завтра дам!
У самого входа опять что-то плюхнулось, шипя и высекая искры. Савелий вынырнул из палатки и одним махом, не разгибаясь, зашвырнул пакет туда, где находилась палатка Шелегеды. Раздался оглушительный взрыв. Последовал хохот. Кто-то крикнул:
— Ладно, квиты.
Илона вылезла из палатки.
— Проводи меня, — властно потребовала она. — Ну и шуточки у вас.