Деньги за путину
Шрифт:
— Молчи, сделаем фотолабораторию, — перебил Савелий.
Том Корецкий давно подумывал о тайнике, а тут случай подвернулся: место он выбрал дальнее. С моря не подойти — круто, сверху осыпь. Лишь через рыбацкий стан, но посторонних сюда не пускали.
«Частники» с таким рвением принялись поднимать с берега оставшиеся доски и толь, с таким ожесточением вырубать кусты, что даже Омельчук не выдержал и, потягиваясь, вышел из палатки. Бенедикт Бенедиктович забыл об ухе и некоторое время оторопело смотрел на происходящее. Потом его справедливо прорвало:
— Вот она,
Савелию достался пятачок на уклоне, в сырой болотистой яме. Сверху лениво сползал прозрачный ручеек. Пришлось с одной сторону забить подпорки, настелить площадку, а уж потом сооружать крышу. Жилье вышло на славу. В полу Савелий пропилил отверстие и смастерил дверцу — открывай, бери чистую водичку, промывай пленки.
— Для остужения бутильбродов тоже сгодится, — добавил Витек. — Благодать! Может, сходим на рыббазу? Возьмем в лавке винца. Славку уговорим с собой…
— На катере? А может, пешком? — переспросил вечно во всем сомневающийся Слава Фиалетов. — Или вообще не стоит?
Неожиданно поддержал Шелегеда:
— Возьмите у повара денег, хлеба купите да молока. Только мухой — туда и сюда.
По приливу они довольно быстро скатились вниз по реке к рыббазе. Слава хотел остаться в катере, но поддался уговорам Витька. Он их с ходу повел в длинное приземистое здание — женское общежитие. Коридор сверкал чистотой и свежевымытым полом. В конце его елозила тряпкой женщина в коротком цветастом халатике. Как только они вошли, она быстро выпрямилась и одернула халатик.
— Ноги, женишки, вытирайте. Заставлю перемывать…
— Спокойно, Илончик! — бодро крикнул Витек. — Все будет как в главном аптекоуправлении. Женечка дома?
— А где ей еще быть? Хоть бы рыбки принесли — тоже мне женихи! — она посмотрела на Савелия и Славу. — А эти кто?
— Кореша. Знакомься. Сева. Художник, — не моргнув глазом, соврал Витек. — Слава. В прошлом морской офицер-подводник. Теперь наш капитан.
Девушка вытерла о халат руку и подала каждому.
— Проходите, сейчас чаем будем угощать.
Пооткрывались другие двери, выглянули любопытные лица. Савелий перешагнул порог и оробел. В комнате было шесть коек, на тумбочке пыхтел электрический чайник, на столе дымилась кастрюля.
— Честь имею! — Витек слегка шаркнул ногой. — Как вы тут без нас?
С койки поднялась черноволосая девушка в джинсах и в свитере. Улыбнулась:
— Проходите. Зеленый чай будете? У нас еще немного осталось.
Вторая девушка, в узбекском национальном халате или платье, нарезала хлеб. В углу на койке спала женщина, укрытая брезентовым плащом. Вошла Илона. Она повязала голову косынкой и принялась собирать на стол.
— Я мигом. — Витек исчез за дверью.
Савелий нерешительно присел на краешек табурета.
— Хорошо тут у вас, — наконец
— Да ну! Разве это хорошо? — отозвалась девушка в джинсах. — Дома лучше.
— А откуда вы?
— Из Средней Азии. Есть из Ташкента, из других городов.
— Далеко, — удивился Савелий.
— А здесь всегда на рыбу едут ташкентские да еще белорусские. Из Молдавии, правда, есть. Тетя Шура вон из Молдавии. Да вы садитесь.
Витек заявился с двумя бутылками шампанского.
— Самую малость можно, — великодушно разрешил он.
— Ой, мне чуть-чуть…
— И мне. Шампанское я люблю.
Встала и подсела к столу тетя Шура.
— Давайте ребятки, я вам спою, — предложила она. Я ведь в ансамбле у самого Петра Спиридоновича пела. Э-ма, как я пела!
И она запела:
— На Муромской дороге стояли-и-и три сосны-ы-ы… Прощался со мной мила-а-ай до будущей весны-ы-ы.
Она прикрыла глаза, склонила голову набок, сложила большие красные руки на коленях.
— Нет. Не буду петь. Плохо я пою.
Завели музыку. Илона пригласила Савелия.
— Веселее всех острот — танец юности фокстрот! — крикнул Витек.
— Пора, — шепнул он через некоторое время Савелию.
Они вышли в коридор.
— Славка, чеши на катер и жди. Надо кое-что утрясти.
Когда Слава исчез, Витек обрисовал ситуацию:
— Женька согласна к нам в гости.
— Какая Женька? Куда?
— Ну, моя. Та, что в джинсах. Боится правда… Да что мы, звери, что ли, какие? Обещала договориться с Илоной.
— Поедет ли? — засомневался Савелий.
Вышла Женя.
— Мальчики, Шура пристала — возьмите да возьмите… Как-то неудобно, все же вместе живем. Говорит, подругу с собой прихватит…
— Годится, — зашептал Витек. — Женечка, мы на пирсе ждем вас. Только в темпе и без шума, поняли? Чтобы как в главном аптекоуправлении…
Катер уже тихонько урчал, тыкаясь носом в деревянный пирс. Подождали, покурили. Наконец из-за угла икорного цеха показались фигуры.
Первой спрыгнула Женя. Ее подхватил Витек. Савелий сжал протянутую горячую руку Илоны. За ней бухнулась и чуть не перевернула катер тетя Шура.
— Ой, я так не прыгну, я в шпильках, — почти басом промычал кто-то сверху.
— Ребятки, помогите Манечке, — попросила тетя Шура.
Витек и Савелий подняли руки и нащупали чьи-то толстые, словно бревна, ноги.
— Прыгай! — скомандовал Витек. — Катер отходит.
Манечкой оказалась очень толстая тетя в годах. Витек выразительно глянул на тетю Шуру.
— Чего уставился? Раз пригласил — вези.
Возвращались молча. Катер, зарываясь в волны, трудолюбиво преодолевал речные ухабы, старательно карабкался на высокие пенистые гребни и, взвывая облегченным винтом, ухал вниз, к подножию следующей волны. Савелий отдал свою куртку Илоне. Она укрылась с головой, но потом уступила место под краешком полы Савелию. Он чувствовал, как его спину окатывают ледяные брызги — терпел. Его лицо щекотали волосы Илоны. От них исходил волнующий запах. Остальные пассажирки спасаясь от брызг, втиснулись в кабину. Был слышен гогот Витька.