Дэнилидиса - непутёвый герой
Шрифт:
– И то верно.
– Одобрительно треснул меня по плечу пудовым кулачищем гиперобщительный гном.
Не успел он договорить фразу, как подле него материализовался всё тот же учтиво-предупредительный человек.
– Что изволите?
– Заучено-вежливо поинтересовался он, слегка наклоняясь к широконосому бородатому лицу.
– Чаво- чаво.
– Задорно проговорил Гримир.
– Насытиться до отвала! Вот чаво! Подавай-ка мяса поболе, щас еще подойдут. Еды, там, разной. И пива не забудь! Да побольше! Надеюсь, пиво-то хоть не разбавленное?
– С прищуром и угрозой в голосе
– Да что вы!
– Всплеснул руками учтивый человек.
– Мы не можем себе позволить такое хамство по отношению к нашим посетителям!
– Тогда живей давай!
– Поторопил Гримир.
– Конечно-конечно, всё будет исполнено в наилучшем виде.
– Усиленно закивал учтивый человек.
– Но я не могу не предложить вам, как нашему постояльцу, пока вы завтракаете, приготовить в вашей комнате бадью горячей воды. В придачу моющие средства, масла и бодрящие травы.
– Молодец!
– Одобрительно рявкнул гном.
– Хвалю! Только давай поживее!
Человек исчез также незаметно, как и появился.
Не успели мы с Гримиром набить и раскурить наши трубки, как расторопные и молчаливые слуги буквально заставили стол всевозможными яствами. В основном присутствовало мясо: целые бараньи ноги, обжаренные до хрустящей корочки, нежные сочные, обложенные зеленью и приправленные кисловатым соусом; свиные стейки средней прожарки с розовой прослойкой мяса с запеченным картофелем на гарнир; куриные, гусиные, перепелиные ножки, приготовленные так, что буквально таяли во рту. На стол также водрузили объемистый горшок с дымящейся гречневой кашей с белыми грибами и луком колечками. Видимо предупрежденные, слуги принесли пять глубоких плошек с янтарным наваристым бульоном с аккуратными нарубленными кубиками мяса, к столу подкатили нехилый такой бочонок, литров на тридцать и сверху поставили пять полуторалитровые пузатые кружки с массивными резными ручками. И когда к столу был доставлен целиком запеченный молочный поросенок обмазанный чесноком, обложенный всевозможными овощами и с яблоком в приоткрытой пасти, наша разношерстная команда была уже в полном составе и с превеликим удовольствием пополам со зверским аппетитом поглощала изумительную еду, запивая прекрасным терпким пивом.
– Ну что же.
– Сытым голосом удовлетворенного человека сказал Дрольд, вальяжно откинувшись на спинку стула и с со смаком пуская к потолку целые эскадры белесых колечек, пока наш стол заботливо освобождали от пустой посуды и протирали столешницу от жира и пролитого пива.
– Поели-отдохнули славно, пора и честь знать, не думаю, что нам стоит задерживаться в таком славном месте. Жаль, конечно, но делать нечего.
– Т-ты чего это, полоумный?
– Поперхнулся дымом Торгвин.
– На кой ляд нам так тикать? Время у нас еще есть. Хоть вшивый денек, да даже парочка - ничего не решают!
– В самом деле, почтенный Следопыт!
– Недоуменно проговорил Лангедок.
– К чему такая спешка? До Арленбургского турнира мы вполне еще поспеваем!
– А это еще один вопрос, который стоит нам порешать, - бесцеремонно прервал графа Дрольд, - кто, куда и зачем идет! Мне, честно говоря, никакой Арленбург с евойными святошенными турнирами не нужон! Как и длиннобородым!
– кивнул он в сторону насупившихся гномов, которые, впрочем, не забывали подолгу прикладываться к огромным пивным кружкам.
В животе у меня немного неприятно заныло. Вновь долбанный граф помянул про свой долбанный Поединок (именно так - с большой "П"), а нечаянные друзья-приятели вдруг вспомнили, что вовсе они и не друзья даже, а так: попутчики. Ну да, а что еще можно ждать от наемников, да еще замешанных, пусть и раньше, в шпионских играх?
– Так что ты предлагаешь?
– Вдруг рявкнул я.
– Побегали, повеселились, а теперь - по своим кустам?!
– А хоть бы и так!
– Зло бросил Дрольд.
– Благодаря твоей милости меня успели из Порубежска выкинуть и ухари хотят на крючок взять! И всё это за несколько дней!
При упоминании работников спецслужб мы все невольно притихли, оглядывая зал, пытаясь заметить кого-то, кто бы проявлял слишком повышенный интерес к нашему разговору на повышенных тонах. Однако окружающему миру было на нас, судя по всему, плевать: пара ранних выпивох и ухом не повели, продолжая уничтожать второй початый бочонок, и при этом почти не закусывая.
Секундная растерянность была сметена кипучей волной злости и ярости, я грохнул по столу кулаком, вскакивая:
– Да пошел ты в жопу со своими длиннобородыми! Мне как-то похер! Один дойду!
Кровь буквально кипела в висках, пелена мешала различать всю четкость окружающих предметов. Я развернулся, пнул подвернувшийся стул и буквально вихрем выметнулся на улицу, громыхнув пудовыми створками входных дверей.
Я пёр по булыжным улицам, не разбирая дороги, расталкивая случайных прохожих, топча клумбы, распугивая жирных голубей....
Жар потихоньку спал, пелена рассеялась. Я стоял перед каменной стенкой какого-то дома, глубоко дышал, всё больше осознавая, что потерялся.
С трех сторон меня окружал замшелый камень глухих стен, под ногами шуршал гравий вперемежку с мусором, метрах в двухстах за спиной светлел узкий прямоугольник выхода из глухого двора, куда меня, не пойми каким образом, занесло.
Я постоял еще немного, приходя в чувство. Сразу же напомнил о себе переполненный мочевой пузырь, что и не удивительно, учитывая объем выпитого пива за завтраком. Воровато оглядевшись, я подошел вплотную к одной из стен с вполне определенными намерениями. Предвкушая райское наслаждение облегчения, я встал поудобнее и "вжикнул" молнией на джинсах.... И тут же замер, весь внутренне сжавшись, ощутив остро отточенную сталь у самого горла и чье-то тяжелое присутствие за спиной.
– Руки подыми вверх и медленно повернись.
– Тихо, но с угрозой в стальном голосе, произнес неизвестный.
Я лишь глухо кашлянул, проглатывая навернувшийся мокрый ком, и просипел в ответ:
– Ребят, сделаю, как просите, но может, дадите хотя бы поссать, а то сил нет.
– Тут я почти не лукавил, и хоть было страшно, что сейчас меня "по горлу бритвой и в колодец", но обмочиться или умереть, истекая в последние осознанные мгновения бытия не только кровью, было не только страшнее, но плюс еще и стыдно.