Денис Давыдов
Шрифт:
Казалось бы, именно этот период должен быть описан подробнее всего, однако получилось совсем наоборот. Биографы и литераторы буквально обходят это время — за исключением дел сугубо литературных, да и то не всех…
Глава десятая
«От крова мирного — в шалаш…» 1826–1830
По мнению историков XX века — впрочем, не их одних, ибо «декабристская тема» стала популярна еще во второй половине позапрошлого столетия, Давыдов «провинился» уже в самом начале нового царствования. Ведь если вступление на престол Александра I — это «дней Александровых прекрасное начало», несколько, правда, омраченное убийством непопулярного царя Павла I, то вступление на престол Николая I — это Сенатская площадь, восстание Черниговского полка, аресты, допросы, заседания Следственной комиссии, ожидание приговора…
Хотя, в общем-то, «потомки» Дениса Васильевича прощают, но, как говорится, «осадочек остался». Вот с какой разумной строгостью написано о нем в предисловии к книге его сочинений, изданной к 150-летию Отечественной войны:
«Тот огорчительный факт, что Денис Давыдов не принадлежал к лагерю дворянских революционеров своего времени и более того — к концу жизни поддался реакционно-националистическим настроениям, не умаляет ни обаяния его личности, ни его значения как выдающегося деятеля русской военной истории, ни роли, которую он сыграл в развитии нашей поэзии» [438] .
438
Орлов Вл.Жизнь и поэзия Дениса Давыдова // Давыдов Д. В.Сочинения. М., 1962. С. 12.
И на том спасибо! Но всё же, что делает наш герой в начале 1826 года?
«Вступление на престол императора Николая I возбудило в Давыдове прежнее стремление к военной службе. „Царь у нас молодой и молодец, — писал он А. А. Закревскому (который в конце 1823 года стал финляндским генерал-губернатором). — Авось будет какая-нибудь войнишка, и мы поработаем верой и правдой…“ Эта мысль заставила его вновь проситься на службу. Кстати освободилось место начальника штаба гренадерского корпуса, о котором он и просил Закревского и И. В. Васильчикова похлопотать для него, но, по возможности, без перевода в квартирмейстерскую часть (как тогда обыкновенно делалось), чтобы непременно сохранить усы, лишиться которых при служебных переводах он ни за что не соглашался и раньше… Не получая до конца марта 1826 года ответа, Давыдов просил Закревского выхлопотать ему место командующего 2-ю конно-егерскою дивизиею или хотя бы причислить его к кавалерии, чтобы оглядеться и найти другое место. Надеясь, что грянет война, он напоминал, что в таком случае понадобятся люди, закаленные в огне, „а я, слава Богу, закаливался не год, а 8 лет сряду, и кузнецом был Наполеон…“.
23 марта 1826 года состоялся Высочайший приказ об определении его на службу, с назначением состоять по кавалерии» [439] .
И это — Давыдов?! С точки зрения ряда историков — «декабрист без декабря», то есть человек, который мог бы поддержать тайное общество, — и вдруг он хвалит нового царя, просится на службу, да и еще и претендует на более высокие и престижные должности, нежели занимал ранее?! И это в то время, когда его друзья и родственники томятся в казематах Петропавловской крепости!
439
Жерве В. В.Партизан-поэт Денис Васильевич Давыдов. Очерк его жизни и деятельности. 1784–1839. СПб., 1913. С. 114.
Да, именно так. Но в чем, простите, виноват, Денис Васильевич? Он не состоял членом общества, официально — ничего не знал, а потому ни в чем и не оправдывался, зато и «благонамеренных» доносов не писал. Он лишь хотел возвратиться на службу, а то, что просил должность повыше — нормальное военное честолюбие! Как человек разумный, он прекрасно понимал, что вряд ли Николай Павлович с радостью пойдет ему навстречу и предложит по-настоящему хорошую должность. Во-первых, у Давыдова была стойкая репутация вольнодумца и «задорного человека», чего Николай I не любил. Во-вторых, обширные связи и родство Дениса Васильевича в «декабристских кругах» делали генерала человеком
Ну а то, что Денис хвалил нового царя в личном письме — так это «правила игры»: в России даже если дурак сидел на престоле, он все равно считался самым умным — до своего ухода. Вот и надо «расписаться в преданности»!
А когда проситься на службу, если не в начале царствования, когда еще есть вакансии и система не налажена?
Но, как и следовало ожидать, государь под давыдовское обаяние не подпал и популярный генерал был всего лишь «зачислен по кавалерии». То есть опять же — нахождение за штатом. Однако любую монаршую милость следовало принимать с благодарностью, что тоже считалось «правилом игры». Тем более что Давыдову действительно очень хотелось возвратиться на службу, и он в прямом смысле считал дни своего бездействия!
«Я был в отставке два года, четыре месяца и десять дней, то есть с 1823 года, ноября 14, по 1826 год, марта 23.
По восшествии на престол Государя Императора Николая Павловича, я, по прошению моему, опять вступил в службу и назначен состоять по кавалерии. Живя с семейством моим, то в Москве, то в подмосковной моей деревне, я ожидал коронации, ни мало не думая о действительной службе, то есть о службе во фронте или на войне» [440] .
Добавим, что государь «благоволил продолжить на 12 лет прежде пожалованную аренду». То есть «политес» был соблюден, и царю можно было бы забыть о легендарном поэте-партизане. Но Николай Павлович был человек умный и хитрый (может — коварный), к литераторам относился с известным недоверием. Потому он не стал ждать, когда Давыдов вдруг напомнит о себе какими-нибудь возмутительными стихами, и решил удовлетворить его просьбу. Правда, не ту, с которой Денис Васильевич обратился к нему, а ту, с которой Давыдов обращался к его предшественнику. Насчет коварства мы оговорились недаром, ибо решение императора можно считать одним из ходов в большой «партии», где Денису изначально была предназначена роль «фигуры», приносимой в жертву.
440
Записки покойного Дениса Васильевича Давыдова во время поездки его в 1826 году из Москвы в Тифлис // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений. СПб., 1842. T. XXXVII. № 146. С. 3 (Отдельный оттиск).
9 августа 1826 года, когда Николай I приехал в Москву на коронацию, генерал-майор Давыдов ему представлялся — так было положено, народу для представления собралось немало. Император выразил свою радость, что Денис вновь надел эполеты, и поинтересовался, имеет ли он желание послужить в действительной службе. Получив утвердительный ответ, Николай Павлович милостиво улыбнулся и проследовал далее мимо выстроившихся генералов.
На следующий день, совершенно неожиданно, Давыдов получил через Дибича, начальника Главного штаба, который буквально через неделю будет произведен в чин генерала от инфантерии, не то вопрос, не то предложение императора: не согласится ли он поехать на Кавказ? Причем сначала вопрос задавал даже не сам Иван Иванович, но его адъютант — Бутурлин.
Да, это было заветное желание Дениса, но сколько воды утекло с тех пор, как оно возникло! Теперь же Давыдов «разменял пятый десяток» — по тем временам это было немало. Уточним для примера, что из известных 2074 обер- и штаб-офицеров, участников Бородинского сражения, лишь 87 (!) были старше сорока лет (из них семеро — «за пятьдесят») [441] . Генералов в возрасте старше сорока было немало, но ясно, что в условиях Кавказа Давыдову пришлось бы воевать наравне с офицерами, делить с ними все трудности походов по горам, а не просто сидеть в штабе или руководить боем с какой-то командной высоты (как было при Бородине: Кутузов с высоты у деревни Горки, а Наполеон — с Шевардинского кургана). Нельзя забывать и про то, что он был обременен семьей; из той же книги можно узнать, что на Бородинском поле большинство из указанного числа офицеров — 1894 человек — были холостяками. В общем, предложение для Дениса пришло с явным опозданием и, главное, он сам ему уже не слишком соответствовал.
441
По материалам кн.: Целорунго Д. Г.Офицеры Русской армии — участники Бородинского сражения. М., 2002.