Департамент «Х». Прицел бога
Шрифт:
2
Офицеры спецназа ГРУ всегда славились умением применять маскировку. В этот раз им пришлось учить этому еще и иранских пасдаранов. Иначе было нельзя. Пасдараны должны были быть первыми, кто покажется пилотам вертолетов. Остальные имеют слишком характерную европейскую внешность, и это может насторожить пилотов раньше времени. Только один подполковник Валеев в группе россиян мог бы за счет своей национальности внешне сойти за афганского полицейского, но его задача была не менее сложной – занять позицию в стороне и с дистанции контролировать пилотов через оптический прицел. Причем контролировать предстояло пилотов сразу двух вертолетов. Вторую машину, по замыслу полковника Кирпичникова, надо было уничтожить. Если вертолеты садятся по одному,
Пасдаранов переодели в форму убитых полицейских. Последних переодели в гражданскую одежду и сложили перед позицией, которую занимала засада. Вертолеты должны были прилететь на рассвете, когда видимость уже должна быть хорошей, и пилоты наверняка пожелают сверху осмотреть место боя. Ничего странного в том, что убитых собрали вместе и сложили рядом, не было. Полицейские так и должны были бы поступить. Российские офицеры рассредоточились среди скал, и каждый нашел себе такое убежище, чтобы и от главного места действия оказаться недалеко, и не быть замеченным при обзоре сверху. По мнению Кирпичникова, картина должна выглядеть впечатляюще, и пилоты просто обязаны были поверить в успешность действий группы, которую они накануне высаживали здесь же. Да и откуда было взяться сомнениям, если сами полицейские встречают вертолет, а их жертвы, попавшие в засаду, лежат неподалеку?
Предварительная подготовка была завершена после того, как ОМОГ подполковника Вельчанинова нашла для себя убежище. Причем оно было максимально опасным. Бойцы спрятались в тех самый проломах на импровизированной вертолетной площадке – то есть могло так получиться, что вертолет окажется прямо над кем-то из них. С одной стороны, это удобно для атаки, с другой, создает дополнительную опасность в случае обнаружения. Ни сам Вельчанинов, ни его бойцы не имели никакой возможности для маневра, потому что щели в камнях были настолько узкими, что забираться туда приходилось с трудом. Выбираться, естественно, тоже было не слишком просто. Тем не менее эта позиция давала возможность не полагаться полностью на иранские силы, а действовать самим. Это больше устраивало Кирпичникова. Оставалось только дожидаться вертолетов...
Звук двигателей послышался еще до того, как взошло солнце. Но небо было уже не темным, а серым, и видимость для осуществления полета и посадки стала нормальной, хотя и не позволяла рассмотреть все сверху так, чтобы различить детали, которые могли бы смутить опытного наблюдателя.
Полковник Кирпичников через «подснежник» дал команду готовности.
Для осуществления
Как и предполагалось, вертолеты сделали предварительный облет территории. Значит, усилия по маскировке были не напрасными. «Картина боя» вертолетчикам, видимо, пришлась по душе, и они без сомнений направили машины к месту посадки. Первый «Ирокез» сразу начал снижаться. Однако второй залетел со стороны и завис в воздухе так, что выпадал из сектора прострела пулемета подполковника Лукошкина, при этом вся вертолетная площадка оказалась в поле зрения двух пар его сдвоенных синхронизированных пулеметов.
– Первый, я – Лесник, – вышел в эфир Лукошкин. – Он сбоку от моего ствола. Если я буду разворачиваться, мне нужно разбирать камни маскировки. Это будет заметно сверху. Передаю знамя победы в руки Робина.
– Я – Первый. Понял. Роби, ты слышал?
– Задачу понял, – отозвался подполковник Валеев.
– Робин, не забывай, это не автомобиль, а вертолет. Пилот там сидит справа, а не слева, – напомнил Лукошкин.
– Пилота вижу хорошо. Блики на «фонаре» мне не мешают. Он уже на прицеле. Жду момента. Да... Там у него за спиной еще кто-то маячит. То ли второй пилот, то ли бортмеханик. Как бы не взял на себя управление...
– После твоего выстрела я подстрахую, – пообещал Лукошкин. – Тогда уже можно будет не маскироваться. Кто знает, у этого «индейца» брюхо бронированное?
– «Ирокез» – военный вертолет, – пояснил Кирпичников. – Просто «Bell UH-1H», без «Iroquois» – гражданский вариант. У военного брюхо бронируется обязательно, и пилотская кабина тоже. Но крупнокалиберный пулемет с такой дистанции должен пробить броню. Если такой вертолет бронировать всерьез, он не сможет взлететь. А в двигатель угодить трудно?
– Под таким углом не попаду.
– Стреляй, куда попадешь.
Тем временем на самой площадке уже начали разворачиваться основные события.
– Пустельга, я – Терек, – подал голос Вельчанинов. – Как слышишь?
– Я – Пустельга, – отозвался Турумтай, которого наградил таким позывным полковник Кирпичников. – Слышу нормально. Какие проблемы?
– Мне из этой щели ничего не видно. Только вертолет слышу. Держи нас в курсе дела.
– «Ирокез», похоже, сядет прямо на тебя. Под хвостом останешься.
– Дай команду, когда нам выбираться. За пять секунд до того, как сам двинешься.
– Двинусь, как только винты остановятся.
– А если он их останавливать не будет?
– Должен остановить. Американцы захотят посмотреть на убитых, а для этого нужно спуститься со скалы. У них сдвинута боковая дверь. Там человек. Похоже, офицер. Первая пуля ему.
– Я – Первый. Отставить первую пулю. Лучше прикладом в лоб, а потом допросить.
– Еще один... И что с пленниками делать будем? – спросил Денисенко. – У нас и без того их двое. А если и пилот сдастся без боя, придется выделять отдельную охрану...
– Камни для них будут охраной, – мрачно пообещал Турумтай. – Камни – это надежно для тех, кто уже не может убежать. В наших краях и при наших обстоятельствах не принято таскать за собой пленников. Любой из них будет свидетелем того, что мы работаем на чужой территории, а это нежелательно ни нам, ни вам. И пленники понимают, что здесь не талибы. А плен не может длиться до скончания жизни. Есть желающие выпустить информацию в тираж?
– Пустельга прав, – согласился Кирпичников. – Он лучше нас знает, что в этих краях делают с пленниками. Займись этим, Пустельга. Внимание. Вертолет садится.