Депортация
Шрифт:
– А формат купленный, Анатолий Ильич?
– Сейчас решается. Есть идея вложить некоторую сумму именно в проект реалити-шоу. А в какое – нужно ещё определиться. Есть и свой вариант, но хлопотно. Головняка много, всё с нуля соображать нужно. А забугорный формат – хлоп – купил и запускайся. Всё за тебя буржуи придумали. Только бабосы заплати – и вперёд за персиками.
– Что да, то да. Ну а как же национальный продукт, патриотизм?
– О чём ты шепчешь, рыбка золотая? Какой национальный продукт? Все только о своём кармане думают. И о том, как нагреть соседа, прохожего и ближнего. Каждый считает себя умником, а окружающих – придурками. Знаешь любимую
– Почему же – все? Я вот не думаю. Во всяком случае, думаю не только о кармане.
Никанор замолчал и задумался.
– Скажи, Никанор, а какую бы ты программу запустил, если бы тебе деньги на собственный телепродукт выделили?
– Ну, например, «Миллионер-клошар» или «Миллионер на бюджете». Вырывал бы миллионеров и слуг народа из «золотых» особняков и лимузинов и, только по чесноку, задвигал бы их месяца на полтора в хрущёвку, с бюджетной зарплатой. Так, чтобы нужно было на работу обязательно на троллейбусе ездить и на тыщу двести без дополнительных доплат выживать. Килька в томатном соусе, дешёвые макароны, давка в общественном транспорте, районная поликлиника, вечера у телевизора на продавленном диване в двухкомнатной малогабаритке с двумя детьми без нянь и гувернанток, с обшарпанными обоями и хреновым отоплением. Такое бомбовое национальное реалити-шоу. Рейтинги были бы поднебесные. Представьте, если какого-нибудь водочного короля или газового магната в эти условия загнать, а в оцепление стаю озлобленных народных контролёров поставить, чтобы миллионеры правил программы не нарушали. Вот народ бы оттянулся.
Когда ему исполнилось двадцать восемь, он снял розовые очки и стал упаковывать чемодан. За много лет, прошедших после разрушения СССР, его страна, увы, так и не стала Европой, если брать во внимание не только географию. Времени для создания худо-бедно цивилизованного государства прошло достаточно, но на горизонте его признаки даже не появились. Никанор был патриотом, но не идиотом. Ему хотелось жить в своём городе и своей среде, ему нравился менталитет исторической общности людей, в которой он вырос, но он понимал, что страна идёт не вверх, а вниз. И «паровозом» управляют люди с хватательным рефлексом хомяков и полным отсутствием чувства меры.
За эти годы в стране изменился разве что архитектурный пейзаж крупных городов, включив в себя десять-пятнадцать претенциозных высоток и несметное количество ангароподобных монстров-супермаркетов, представляющих собой упрощённо модернизированные бывшие универмаги и универсамы. В некоторых городах построили никчемные стелы на площадях, кося под Европу, и, вымостив площади плиткой с вновь приобретённых, но уже сверхприбыльных плиточных производств жён или близких родственников мэров и губернаторов, решили, что построили европейскую державу. Удивляешься, однако, мощи и богатству бывшей империи: ведь воруют-воруют уже сколько лет, а разворовать так до конца ещё и не смогли. Это с нашими-то умениями!
В стране исчез как вид мудрый чиновник. А поскольку крайне трудно рассчитывать на абсолютную чиновничью честность и беззаветное служение народу, хотелось бы надеяться хотя бы на их особый чиновничий талант, который состоит, наверное, в том, чтобы и себе взять, и другим хоть какую-то пользу принести. Бывали же такие. И все, в общем, были довольны. Но полезная популяция мудрых чиновников «и себе, и людям» исчезла из страны, как остатки сумчатых волков с планеты Земля.
Из
Все эти факторы не добавляли энтузиазма гражданам и перспектив для страны. Хотя, возможно, если бы в стране было больше радикалов, правительство было бы в большем тонусе.
Пошлявшись по Европе, но так и не приспособившись к менталитету французов, немцев и швейцарцев, Никанор через годок вернулся на родные чернозёмы. Немецкий педантизм и швейцарская холодность к нему не приклеились.
Ник услышал вопрос и отвлёкся от своих мыслей:
– Ник, а вот представь гипотетически, что тебя выбрали в президенты, – вдруг сказал Ильич.
– Что я вам плохого сделал? – забеспокоился Никанор и показательно отшатнулся.
– Ну а всё-таки? – прилип Твистер. – И допустим, что ты президент с реальной властью, не марионеточный. Что бы ты попытался сделать для страны в первую очередь?
– Вы как зарядите вопросик, Анатолий Ильич, хоть в библиотеку иди. Не люблю ни политику, ни политиков. А вопрос-то к чему?
– Нет, серьёзно, Ник. Вот ты толковый парень, продвинутый, образованный, молодой, и я хочу узнать, что думают такие люди, как ты, о возможностях и перспективах правильной власти, если такая возможна в принципе.
– Вот именно: такая в принципе невозможна – вы сами на вопрос ответили.
– Ну всё-таки, что ты думаешь о системе власти и о том, что можно сделать на верхах, если быть патриотом своего народа и страны, а не действовать по принципу вороватого директора постсоветского завода.
– Вот прямо с налёту вам и скажи. Я ж диссертацию по этому вопросу не готовил. Представьте кандидатскую по политологии, в которой тема звучит в условном наклонении: «Если бы я был президентом». Научная бомба просто! Хит среди кандидатских. Хотя, если уж очень хотите знать моё мнение, то, не вопрос, скажу.
– Вот и скажи, скажи. Я, может, тоже возвращусь через десяток лет из Штатов в Никарагуа, как блудный сын своего народа, и выставлю свою кандидатуру на выборах. Как раз воспользуюсь твоими рекомендациями на халяву, – засмеялся Мигель.
– А мы к тебе прямо в президентский дворец после выборов и эмигрируем, – подхватили девушки, – если ты нам, конечно, процветающую республику гарантируешь, апартаменты прямо в президентском дворце, плюс море, пальмы, бесплатные бананы и апельсиновые фреши.
– Легко, – не задумываясь, как водится у политкандидатов, гарантировал Мигель.
– Ты девушкам ещё коммунизм после своего прихода к власти пообещай. Главное, уверенным тоном, – усмехнулся Ник.
– Ладно Мигеля критиковать – он как прирождённый политик действует. Главное, побольше нагундеть – все подумают, что хоть десять процентов да выполнит: пообещал коммунизм – выдаст хотя бы бесплатные апельсиновые фреши. И то радость. С паршивой овцы хоть шерсти клок. А ты наверняка нарисуешь нам сейчас что-то креативное. Как нестандартный воображаемый политик, который мало трепется и много делает. Я ж потому и спросил. А мы возьмём на карандаш и при случае бесплатно воспользуемся. Да, Мигель? – подмигнул Веласкесу Ильич.