Деревенская история
Шрифт:
– Мяу, – повторил Кутузов.
– Мяу да мяу, – передразнил его дед, – жрать небось хочешь?
– Мяу.
– Ну терпи до обеда, ты и так завтракал, а я ещё нет. На крайний случай мышку какую-нибудь поймай.
– Мяу, – мяукнул Кутузов и побежал за удаляющимся хозяином. Тузик, растянувшись на земле возле будки, смотрел за этой погоней. Дед Витя вошёл в дом и закрыл дверь прямо перед носом кота. Кутузов удивлённо посмотрел на внезапно возникшее препятствие, немного подумал и не нашёл ничего лучше, как начать жалобно мяукать. «Вот ведь бестолковое животное», – подумал пёс. Затем громко вздохнул, подняв маленькие облачка пыли напором воздуха из ноздрей, и прикрыл глаза. Было жарко. Не хотелось ничего, даже гавкать.
Войдя на кухню, Ионов первым делом положил зелёные помидоры на подоконник, а взамен взял один красный. Включил плитку, поставил на неё сковородку, налил в неё подсолнечного масла. Затем достал из холодильника три куриных яйца, разбил скорлупу и вылил содержимое на сковороду. Нарезал помидор на кусочки и высыпал их в яичницу. Присев на сундук в ожидании готовящегося завтрака, задумался, чем бы сегодня заняться. Нужно было поправить сломанные доски в заборе, возникшие после вчерашнего наезда. Ещё необходимо наконец заделать дыру в туалетной двери. Ионов взглянул в окно на изнывающего от жары пса и подумал: «Туалет-то позади дома, и дверь выходит на поле, где редко кто-то ходит. Значит, дверь может и подождать. Выходит, на сегодня только забор: уж больно день жаркий для двух дел сразу».
Ионов снял с плиты яичницу, поставил сковороду на деревянную подставку на столе, затем зачерпнул из банки соль и посыпал блюдо. Внезапно вспомнив, что забыл нарвать свежего лука, дед Витя стремительно покинул кухню. Во дворе ему попался под ноги Кутузов, который высказал свои претензии к хозяину громким «мяу».
– А ну пошёл отсюда! – прикрикнул на него Ионов. – Мяу, мяу – ходишь тут, бездельник, мешаешься.
Тузик поспешил спрятаться в будку. Дело в том, что Виктор Иванович обладал крутым нравом и легко выходил и себя. В случае чего, в карман за словом не лез, да порой и за кулаком тоже. Когда Ионов был голоден, то его и так непростой характер становился на несколько порядков хуже. В такие моменты под удар попадали все, кто находился в пределах видимости. Тузик, наученный горьким опытом, знал это не понаслышке и предпочитал пережидать такие эпизоды где-нибудь в укрытии. Укрытием обычно была будка. Пёс знал, что надо всего лишь подождать, когда хозяин наполнит желудок. После еды дед Витя становился добрым и философски настроенным.
Ионов быстрым шагом направился к грядкам с луком, а кот, явно недовольный, что читалось по его морде, отошёл в сторону, присел на задние лапы и обиженно отвернулся. Тузик, заметив через проём будки ноги хозяина, который вернулся в дом, вновь выбрался наружу. Всё-таки в деревянной конуре было жарко и душно, а во дворе нет-нет, да и подует ветерок. Пёс в очередной раз широко зевнул, чуть не проглотил пролетающую мимо муху и вновь улёгся на пыльную землю. А ведь когда-то возле будки росла трава, но пёс за годы проживания начисто её вытоптал. Собака прикрыла глаза и задремала.
Неизвестно, сколько дремал пёс, – может час, а может, и два, но внезапно его разбудили шаги вдалеке. Тузик открыл глаза и повернул голову в сторону источника звука. Шаги приближались и затихли возле калитки. Она отворилась, и в проёме показались Побелкина с подругой. Пёс ещё не решил, как относиться к этим людям – с опаской, злобой или безразличием. «Что же делать? – промелькнула мысль в голове у собаки, – загавкать или спрятаться?»
Нет, Тузик не был трусом, но хорошо помнил вчерашние события. Так ничего толком и не предприняв, собака села на задние лапы и уставилась на вошедших.
– Да проходи давай, – подтолкнула кулаком в спину подругу Нина Михайловна.
Побелкина сделала два нерешительных шага по двору.
– Может, надо было постучаться, прежде чем входить на чужую территорию? – спросила она.
– Куда стучаться-то? – произнесла Штольц. – вот сейчас к дому подойдём, тогда и постучимся. Да и вообще в деревне стучаться не принято.
– А ты откуда знаешь, ты же в городе всю жизнь прожила?
– Да уж знаю. Я всё детство у дедушки с бабушкой в деревне провела.
– А как же тогда хозяев оповещать о своём прибытии?
– Ртом.
– В смысле ртом? – удивилась Ирина Николаевна.
– В прямом. Орать надо, – ответила подруга.
Побелкина, подталкиваемая крепкой рукой Нины Михайловны, сделала ещё пять шагов по двору, а затем остановилась как вкопанная.
– Ты чего? – спросила Штольц, пытаясь сдвинуть подругу с места.
– Собака.
– Какая собака?
– Вон, – указала пальцем на Тузика Побелкина.
Тузик сидел и молча наблюдал за происходящим, лишь слегка склонил голову набок и приопустил одно ухо.
– Ну собака и собака, – взглянув на пса, произнесла Нина Михайловна, – что с того?
– А вдруг она укусит, вон какая большая! – ответила Ирина Николаевна.
– Да какая же она большая, обычная. Возможно, даже маленькая. Практически щенок.
Тузику не понравилось, что его обозвали щенком. Он-то считал себя вполне солидным, взрослым псом. Собравшись с духом, Тузик громко и звонко гавкнул.
– Ой, – взвизгнула Побелкина и приготовилась бежать.
На звук собачьего лая из дома вышел Ионов. Кого-кого, а женщин у себя во дворе он увидеть не ожидал.
– Здравствуйте, Виктор Иванович, – натянув улыбку на лицо, произнесла Нина Михайловна.
– Здрасте, – ответил дед Витя.
Побелкина стояла вся бледная и попеременно смотрела то на собаку, то на Ионова.
– Вы не бойтесь Тузика, он по вторникам не кусает, – перехватив взгляд женщины, произнёс Виктор Иванович.
– Так сегодня же среда? – ошарашенно произнесла Ирина Николаевна.
– Среда? – задумчиво произнёс дед Витя. – Надо же, как время летит.
– Мы извиниться пришли, – попыталась прояснить ситуацию Штольц.
– Так вчера вроде извинились? – удивился Ионов.
– Да вот, Ирине Николаевне показалось, что вчера мы были недостаточно искренни, – подколола Штольц подругу.
– Ой, да бросьте, – махнул рукой Виктор Иванович, облокотившись на стену дома. – С кем не бывает. И сам порой спьяну такое отчебучу.
– Нет, вы не поняли, – наконец заговорила Побелкина, мы так-то не пьём. Просто вчера так получилось: приезд, свежий воздух, вот бес и попутал.
– И за забор нас извините, – подхватила Штольц.