Деревенские святцы
Шрифт:
В песню попала беседа внучки с бабушкой:
Бабушка, бабушка, завтра что? Душечка Катюшечка, супрядки. Бабушка, бабушка, прясть-то что? Дитятко Катюшечка, Старым-то старухам Сухое коноплё, Молодым молодушкам Сизый лен. Красным-то девушкам Мятый шелк, Молодицам-щеголихам Конский хвост!14 сентября — православное новолетие, Семен и Марфа.
В устных календарях старого бабьего лета почин, Семеновы осенины, Маргаритинская ярмарка.
Этот день — летопроводец, клюковница и супрядки.
Русская православная церковь в незыблемость традиций этот день (по старому стилю 1 сентября) поныне признает отсчетом Новолетий, то есть праздником Нового года.
На Семен-день шумели свадебные застолья, веселые новоселья.
Издревле справлялся обряд «пострига», посвящения в воинство и крестьянство детей, достигших возраста 3–4 лет. Служился молебен, герою торжества выстригали на голове пучок волос — «гуменце» и сажали на коня. Отныне твоя жизнь да принадлежит родной земле! Коня под уздцы при объезде двора вел крестный отец, у стремени шла божатушка со святым Образом.
Ударит сполох — враг на рубежах! — посадские, селяне опоясывались мечом, брались за боевую рогатину. Бессмертной да пребудет в грядущих поколениях память о доблести дружин, мужестве народных ополчений Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского. Бывало, защитить родное гнездо на стены города поднимались с отцами, мужьями женщины, дети. Оборона Смоленска, Троице-Сергиевой Лавры, Устюжны Железнопольской — тому свидетельства из смутного времени Руси.
Схватили враги ратника при вылазке из крепости, взывал он:
— Брат, убей!
Пели стрелы с башни — русские в плен не сдаются! Горела ранней весной 1611 года Москва («Литва жжет!»), и матери, прижимая к груди младенцев, бросались в бушующее пламя, предпочитая смерть унижению чести…
После «пострига» воспитание мальчика от женской передавалось в руки мужской половины дома, к отцу, к дядьям. Малый приучался владеть луком — сперва игрушечным, саблей — тоже детской, носить латы — жестяные. Подросши, отрок мог участвовать в походах; ловок, смышлен — и в сраженьях, оруженосцем при взрослых воинах.
Естественно, речь здесь о семьях профессиональных военных, составлявших костяк вооруженных сил Руси. Дольше всего «постриг» просуществовал в служилой казачьей среде, где «на коня сажали» еще в XIX веке.
Семен-день в прошлом — день взносов податей в казну, оброка землевладельцам (кроме того, подати платили на Троицу, Рождество}.
Трудом хлебороба, городского ремесленника, купца и промышленника крепла держава. В XVI–XVII веках, допустим, налоги состояли из «дани», денег «казначеевых, дьячих и подьячих», «ямских и полонячьих», взносов на артиллерию и порох, на строительство городов, крепостей — боюсь, всего не перечислить. «Везде деньги нать, а где взять?»
Обременительны бывали и оброки, налагаемые помещиками.
Процветало, скажем, в XVIII веке имение Межаковых, что в селе Никольском близ Кубенского озера. Дворец господ состоял из сорока комнат. Зеркальный танцевальный зал, гостиные, библиотека на три тысячи томов. Роскошный парк с множеством прудов. Конный завод, фермы породистого скота. В оранжерее виноград, ананасы.
Владелец поместья, Александр Межаков, строил винокуренные заводы, пускал деньги в рост. Принадлежало ему крепостных далеко за тысячу душ.
Скончал барин жизнь под пулями крестьян — темное это было дело…
Граница молодого и старого бабьего лета несла прорицания:
«Гуси садятся, скворцы еще не отлетели — осень протяжная и сухая».
«Сухая осень, коли на Семен-день сухо».
«На Семеновы осенины много тенетника — к осени долгой и ясной, к суровой зиме».
Наказы в деревенские святцы включались:
«Семен-день: до обеда сей-паши, после обеда на пахаря вальком маши».
«На постатъ с головней ходят».
Не знаю, окуривали ли у нас головней поля от нечистой силы, а уходить на постать чуть свет, жать при луне доводилось.
Гуси на отросшие озими садятся. У дуплянок свищут скворцы. По стерне скачут всадники, трубят в медные рога — чего там, осенины. Праздник псовых охотников и ягодницам призыв:
— По клюкву… Бабы, по клюкву: Марфа пришла! Вечерами раньше вздувай огонь, собирай, мужья, женам кросна. Начались супрядки, у молодежи беседы — вечерины с прялками. Парни нагрянут — взыграй гармонь. Работа и веселье…
Ну-ну, хвали девок! Иная сунет под куделю простень — веретено с навитой на нем пряжей — и целый вечер пропляшет-пропоет. Не то возьмутся скопом мух хоронить…
Сперва поймай жужжалку-то. Изба трясется, ловят, передниками машут! Не попалась муха, таракана в гробик из репы, из морковины, и айда на улицу — закапывать, с визгом, хохотом.
Дома, спросят мастерицу: сколь напряла?
— Да во, маменька, простень, и другой почала.
— Ой, просужая, похлебай молочка, завтра будить не станем.
Честно говоря, кто на супрядках веселился, а кто и в одиночестве страдал. Мил сердечный друг не в Белом море на промыслах? Может, в Ярославле — в трактире половым? Или в Архангельск уплыл со свежепросольной семгой? Там — начало Маргаритинской ярмарки, длящейся до октября. Чем только ни торговали: пиломатериалами, пушниной, льном, каргопольским рыжиком, дичью, якорями, такелажем для судов и рыбой, рыбой…
Горюнься в одиночестве девушка:
Прялица валится, На беседничка жалится. Нету, нет у меня беседничка, Нет великого весельица…