Дерево дракона
Шрифт:
— Вот, привезла из Туниса, как вы и просили. В свое время Хадид подарил мне шкатулку, она сделана так хитро, что майору не хватило бы ума найти это там. Я беспокоюсь о Хадиде.
— Не стоит.
— Сегодня на корабле…
— Такое случалось и раньше, вы же знаете. А что касается этого… — он постучал пальцами по свертку, — то он пользовался этим всю свою жизнь. Хотя, если нужно, может обойтись и без этого. Просто с ним он чувствует себя счастливее, только и всего. Это будет необходимо ему до тех пор, пока мы
— И когда же это случится?
Моци пожал плечами:
— Все решено, но точное время пока не известно.
— Ну хотя бы приблизительно. Через неделю, через месяц, через год?
— Не могу сказать, но ждать осталось недолго. Мы не можем позволить себе долго оставаться в забвении.
— Неужели было так необходимо, чтобы я тоже поехала с вами?
— Да. Потому что вы живая легенда. Жена Хадида Шебира — англичанка. Ваше имя и ваши заслуги перед Киренией известны во всем мире. Если бы вы не поехали, нашему делу был бы нанесен непоправимый урон.
— Когда-то все было совсем не так. Тогда я сделала бы все, что могла.
— Я вас очень хорошо понимаю. Вы и так уже сделали для нас многое…, может быть, даже больше, чем это возможно. Теперь от вас требуется только терпение, и тогда очень скоро увидите, как мы победим. — Полковник Моци улыбнулся. — Тут уж каждый спасается как может. Хадид, например, при помощи вот этого. — И он указал на сверток. — А вот нам с вами это не подходит. Наш дух укрепит надежда.
— Мы уже говорили об этом.
Моци положил сверток на стол и приблизился к ней. Она спокойно наблюдала за ним.
— Да, говорили. Но при других обстоятельствах. Теперь же мы оказались вместе взаперти. Вместе, мужчина и женщина.
Ведь Хадид сейчас для вас уже просто тень. Но я-то здесь. Вот он я, смотрите!
Он подошел еще ближе и, обняв ее, коснулся губами шеи.
Она оттолкнула его. Моци отпрянул с легкостью, не пытаясь упорствовать, и в его темных глазах появилось насмешливое выражение.
— Вы не нужны мне, — сказала она спокойно. — Единственное, что держит меня здесь, это моя верность Хадиду. И вы знаете это. Вы были бы глупцом, если бы попытались заставить меня забыть об этом.
— Во-первых, я не глупец и не хочу об этом забывать. Но вы сами скоро все поймете. Женщина не может вечно любить тень.
Она поднесла руку к шее и дотронулась до того места, которого только что коснулись губы Моци.
— В былые времена, — произнесла она ровным голосом, — Хадид перерезал бы вам горло, если бы увидел, что вы дотронулись до меня хотя бы пальцем…
— В былые времена — да. В былые времена он бы просто кишки из меня выпустил… Он был настоящим мужчиной. Но тени не обладают силой, поэтому я согласен подождать.
Она ничего не ответила и вышла. Даже не поворачивая головы, Моци продолжал стоять у окна, и она знала, что
Спускаясь по лестнице, Мэрион на мгновение задержалась возле двери Хадида. Ей вдруг захотелось войти и узнать, не надо ли ему чего-нибудь, однако она повернулась и пошла дальше.
Что ему может быть надо от нее? Что она может дать ему? А он ей? Моци прав. Хадид стал тенью. Господи, до чего же противно жить, когда рядом с тобою с одной стороны тень, а с другой фанатик!… И какое же это, должно быть, счастье жить простой, обыденной жизнью, знать, что у тебя есть будущее, иметь семью, мужа, свои маленькие заботы и испытывать ни с чем не сравнимую радость от сознания того, что тебя любят.
Наверное, действительно нужно было выйти замуж за соотечественника, подумала она. Того Хадида, которого она некогда любила, больше нет. Но потребность любить жила в ней, и эта потребность, физическая и душевная, теперь поднималась в ней подобно яростной волне.
Она вдруг ощутила жгучую тоску по самым простым вещам…
Ей захотелось, как и много лет назад, когда она была девчонкой и жила в Свиндоне, лежать в постели в собственном домике в каком-нибудь английском городишке и слышать свисток проходящего мимо поезда… Ох уж эти бурные английские ночи, на смену которым приходит день, полный обыденных забот…
Сержант Бенсон занимал небольшую комнату рядом с оружейным складом, такую же чистую и аккуратную, как и он сам.
На стене висели три фотографии в рамках. На одной его родители были запечатлены на пороге своего домика в Камберленде. Одной рукой мать держала за ошейник шотландскую овчарку. На другой на фоне белого песка и синего неба был запечатлен сам сержант, высунувшийся из кабины бронетранспортера. А на третьей довольно невзрачного вида молодая женщина с зонтиком в руках сидела на усыпанном галькой пляже; на обороте стояла надпись «Хильда. Брайтон. 1952». Когда-нибудь сержант Бенсон вернется в Англию и женится на Хильде.
Она была такая же аккуратная, чистенькая и спокойная, как и он сам.
Да, Хильда, конечно, не красавица, думал капрал Марч, сидя в комнате Бенсона и беседуя с ее хозяином. Но может быть, это как раз и хорошо. Сержанту, наверное, не приходится беспокоиться на ее счет, когда он в отлучке, не то что ему, Марчу.
Его девушка работала билетершей в кинотеатре, и он ужасно боялся, как бы чего не вышло. Стоило ему подумать об этом, как его сразу же бросало в жар, а в горле начиналось что-то вроде удушья.