Дерево и пень [СИ]
Шрифт:
— Как же девочке повезло, — усмехнулся Арнольд, который сам, совсем недавно сыграл свадьбу со своей ассистенткой.
Оба адвоката получили серьезное улучшение своих финансовых тылов. Теперь они партнеры — и управляли наследием дяди Стасика — с августейшего благословения Марка, само собой.
Вдруг в комнату заглянула супруга Арнольда Катюша:
— Мужчины! Вас очень хочет увидеть невеста, — сказала она и задержала взгляд на женихе, — Марк, — обратилась она к нему, — ты восхитительно выглядишь. Черная рубашка идеальна. Пятен крови не будет.
— Что за шутки, — возмутился Булюкин.
Мужчины
— Ах вот ты где, — сказала она, — но от меня все равно не уйдешь.
Света плотоядно облизывалась, будто готовилась к поеданию вкусного.
— Что ты здесь делаешь, дура? — заговорщически зашипел Марк.
— Моя доля денег, мой дорогой друг.
— Не торопись, прошу тебя.
— Побежала, денег за Леху мне пришлось вернуть, так что я совсем на мели. Чертов Булюкин приволок меня сюда. И потом я получила за дядю Стасика только аванс.
— И что? — надменно спросил Марк.
— А то, что если не заплатишь, я расскажу что я его отравила по твоему наущению и ради ТВОИХ денег.
— Молчи! — Марк подскочил к ней и тихонько закрыл ей рот. Света даже не собиралась сопротивляться, так как его объятия были скорее ласковыми и нежными нежели угрожающими.
— Мы займемся этим с тобой здесь и прямо сейчас? — романтично прошептала Света.
Марк шарил рукой за собой, обернулся и увидел канделябр, стоявший на полу. Он взял его в кулак размахнулся…
— … Ты такой романтичный, я уж подумала что с твоей свадьбой на этой серой мышке наши отношения заверша… — на ее голову обрушился канделябр. Марк отскочил от Светы, а она продолжала смотреть на него непонимающим взглядом. Марк замахнулся и ударил ее по голове еще три раза.
Света свалилась на пол.
Марк взял тряпку, обтер канделябр, взял его в одну руку и захватил тело Светы под мышку. Осторожно прошел по комнате и выглянул в коридор. На его счастье там никого не было. Прошмыгнув к черному входу он выскочил. Перед входом стояла машина Булюкина. Канделябр и тело упали на асфальт. Пара ловких движений — и тело, как и канделябр оказались в багажнике.
— Все равно он не откроет его до конца свадьбы так как из ресторана поедет на такси. К черту. Не для того я все это затеял, чтобы какая то глупая сучка все мне испортила в последний момент.
Марк закрыл багажник и отправился в комнату жениха. Там по прежнему никого не было. Он важно сел перед зеркалом и в нем отразилось воспоминание шестимесячной давности, когда в параллельной шизоидной реальности к нему явилась женщина, лицо которой он будто бы видел раньше…
Это была немая сцена. Марк смотрел на женщину и никак не мог переварить только что сказанного:
— Я твоя совесть.
Это заявление как маятник стучало в его голове и не давало сконцентрироваться на том, что же делать дальше, как выбраться из этой западни. Было ли объяснение всему этому. Но заговорить ему не дали. Совесть взяла слово:
— Да уж, — сказала она удрученно, — забыл ты меня совсем. Наверное и не помнишь как я выгляжу.
— Наверное, не помню. Что с того что не помню? — ответил Марк резко.
— Так ведь я то заметила, что не помнишь. С тех пор как ты ввязался в эту грязь и утонул по уши во лжи — так и забыл. А сейчас пришло время вспомнить всех твоих невинных жертв. Выходи из реальности и вспоминай сам.
— Кому оно нужно? Чтобы я вышел из реальности?
— Тебе самому. Ты выстроил ее под свое усмотрение, но она, вот незадача, дала трещину и начала действовать так, как ей заблагорассудится. И хотя некоторые твои жертвы говорили то что ты хотел слышать, это нисколько не отражало истинного положения дел.
— Что ты имеешь в виду? — прищурился Марк, поглаживая в кармане складной швейцарский нож.
— А я тебе расскажу. Сиди и слушай.
Марк опустился в кресло и притворно сказал:
— Я весь во внимании. Удиви меня!
— Жил был один Марк. И все у него плохо было — работа скучная, почти безденежная, жена богатая, готовая поделиться, да вот самому не позволяет гордость, или что там у него вместо нее было. Вот живет он и накапливает зависть черную. К начальнику своему Феликсу, который слывет семьянином примерным, трое детей и все такое. И созрел в голове завистливой план сумасшедший. Ты сам изнасиловал Анастасию и обставил все так, что это выглядело проделкой Феликса. Потом настроил ее против него и затеял «месть», замотивировав себя в глазах Анастасии как ревнивого мужа. Настя была девушка неглупая, но купилась. Она разрушила семейный очаг Феликса так что он бросил свою семью. К тому моменту сама семья была накручена настолько что восприняла уход главы семьи бурным восторгом. Вскоре Феликс погибает в автокатастрофе. У Насти проснулась совесть и она сдвинулась на религиозной почве. Да, мой дорогой Марк, крыша у Насти уехала совсем не из–за изнасилования. Она возникла на почве чувства вины. Вот только твой мотив до последнего момента не выходил на поверхность.
Марк помрачнел:
— Ты и это знаешь?
— А что бы я здесь делала иначе? Феликс мешал тебе не потому что он весь такой правильный — ведь и не был он особо правильным, детей и жену третировал, пил, на работе его не выносили. Но вот чересчур он был щепетилен. Особенно в вопросах работы. Марк. Ну я же знаю что именно произошло.
— И что с того? Кому от этого теперь легче будет? Покойнику? Ему все равно!
— Не скажи. Феликс не хотел ставить подпись под приемкой экспертизы обстановки вокруг фундамента будущего здания. Он был против постройки насосов. Он вообще требовал переноса строительства в центр. Но там ведь…
— Да! Да! Да! — закричал Марк, — там земля ужасно дорогая. И денег бы ушло больше на все. А хотели сэкономить. Ведь кусок земли на Балтике в то время стоил копейки.
— Скажи уж на самом деле честно и откровенно, ЧТО хотели сделать. Ведь не в экономии дело.
— Твоя взяла, — ответил Марк, — захапать побольше хотели. Ведь в нашей стране как — приходит миллиард на строительство школы. Пока все не нагреются — его дальше не пропустят. А на строительство пойдет 500 миллионов и точка. И так со всем. А на строительство департамента выделили астрономическую сумму. Даже если разделить ее пополам — все равно оставшаяся сумма будет астрономической. Ты понимаешь меня? Это бешеные деньги. Сумасшедшие деньги! И ими принято делиться. Вот и все!