Дерево Идхунн
Шрифт:
Именно из-за этого, несмотря на то что ее рана уже почти затянулась, София ощущала слабость и, как никогда, нуждалась в любви. Но, к счастью, профессор заботился о ней как никогда. Перед сном он всегда сидел на краешке ее кровати и разговаривал с ней до тех пор, пока она не заснет.
— Я много думал о тебе, когда путешествовал по Венгрии, — сказал он в этот вечер, гладя девочку по голове. — Не думай, что мне легко далось решение не брать тебя с собой и что мне доставляло удовольствие находиться все это время вдали от тебя.
— Профессор, правда… это было не так уж и тяжело, — отвечала
Шлафен, пару раз поправив очки на носу, произнес:
— О, прекрасно. — Наконец он сунул руку в карман и достал пакетик, завернутый в лист подарочной бумаги. — Я положил его в чемодан, а ты знаешь, как в самолетах обращаются с багажом, — сказал он извиняющимся голосом и протянул его девочке. — Однако его содержимое куда лучше упаковки.
София с неистово колотившимся сердцем медленно разворачивала подарок. Профессор много раз ей что-то дарил, но этот сувенир, привезенный издалека, означал, что он и вправду думал о ней.
Пальцы девочки коснулись чего-то холодного и гладкого. Маленький фарфоровый носорог с золотым рогом, на тело которого тончайшими мазками зеленой краски был нанесен изумительный рисунок. Он был удивительно красивым, совершенным во всех отношениях. Восхищенная София вертела подарок в руках.
— Ты рассказывала мне, что, когда была девочкой, носорог был твоим любимым животным и что тебе было бы очень приятно видеть его в твоей естественной среде обитания. Скажем так, это бонус за то, что тебе под силу сделать. Это мой рождественский подарок, и я надеюсь, что ты сумеешь простить меня за то, что я не был с тобой.
— Профессор, — пробормотала тронутая София.
И в этот момент она поняла, что он был и будет всегда рядом с ней. Когда было необходимо, он чудесным образом появлялся и спасал ее от напастей либо подбадривал в тяжелые моменты, такие, как сейчас. Она обвила его шею руками:
— Извини меня.
— За что?
— За то, что я сомневалась в тебе. Я боялась, что ты меня бросил.
— Такого никогда не случится, — заявил Шлафен. — А теперь спи, — добавил он, высвобождаясь из объятий девочки. — Нас ждут жаркие денечки.
Наутро София завтракала вместе с Лидией, а профессор суетился вокруг накрытого стола. Как в старые добрые времена. Мужчина предстал перед девочками в своеобразном виде: на нем была клетчатая рубашка под бежевым джемпером, бриджи и торчавшие из ботинок толстые гольфы. Вся эта картина дополнялась тирольской шляпой с пером.
София, медленно крошившая хлеб в чашку с молоком, посмотрела на него как на инопланетянина.
— Сегодня мы приступаем к поискам орехового дерева. Мы отправимся в те места, упоминания о которых София отыскала в библиотеке.
— Профессор, полагаю, в этом случае нам следовало бы разделиться, — заметила Лидия. — Время поджимает, и по отдельности мы бы смогли проверить их за один день.
Профессор отрицательно покачал головой:
— Там могут оказаться наши враги, Вероятность столкновения очень велика, и нам лучше держаться вместе. Мы отправляемся через десять минут, — подытожил он и повернулся на каблуках.
София и Лидия обменялись многозначительными взглядами. Но как они появятся в присутственных местах вместе с ним, одетым таким странным образом? Однако профессор приготовил девочкам подарок, ожидавший их при въезде в лагерь цирковых артистов. Это была старинная машина цвета зеленого бутылочного стекла, искрящаяся под лучами бледного зимнего солнца. Со своими высоченными колесами и широкими кожаными креслами автомобиль казался просто необъятным. Его подножка возвышалась над землей на добрый десяток сантиметров.
— Из Рима я приехал на своей машине. Я подумал, что, быть может, пришло время привезти ее с собой, — сказал профессор, с удовлетворением глядя на восхищенную Лидию.
— А я и не знала, что у тебя есть водительские права, — заметила София со сверкающими глазами. Ей тоже понравился этот допотопный автомобиль, такой непривычный, но при этом такого изящного вида.
— Когда есть возможность, я не сажусь за руль. Да и дома, посреди леса, машина почти не нужна. Она стоит в одном из залов подземного лабиринта, и я вывожу ее оттуда через отдельные ворота, как и подводную лодку. Но на этот раз она очень пригодилась мне: я ведь торопился. Да и здесь она будет как нельзя кстати. Нам придется много и быстро передвигаться, и лучше это делать на машине.
Мужчина сел за руль, а девочки устроились на заднем сиденье. От обивки приятно пахло кожей, сиденье было необыкновенно мягким, хотя, по мнению Софии, спинка была несколько высоковата и слишком прямая. Едва Шлафен вставил ключ, как автомобиль принялся кашлять, словно не желая заводиться.
— Она всегда немного капризничает, — совершенно невозмутимо произнес профессор.
Софию охватило сомнение. Она прекрасно знала, что Шлафен питал настоящую страсть к антикварным предметам, в отличие от нее самой, напротив, не слишком доверявшей старым вещам.
— Ну вот! — с ликованием воскликнул профессор, как только заревел мотор.
Машину трясло так, что Софии пришлось изо всех сил вцепиться в сиденье.
— И что, так будет все время? — шепнула она Лидии.
В ответ подруга лишь улыбнулась.
— Ну что, готовы? — спросил профессор.
— Так точно, — объявила Лидия, а София лишь боязливо кивнула.
Передача была включена, и автомобиль, как ракета, рванул вперед с неожиданной для машин такого возраста скоростью и устойчивостью. Обеспокоенность за состояние этого транспортного средства у Софии уступила место страху перед скоростью. Профессор, если можно так выразиться, вел машину как сумасшедший. Объезжая ухабы, он внезапно давил то на тормоз, то на газ, словно сорванец, которому не терпится показать, на что он способен.
— Вчера я записал на листе бумаги все места, где может расти ореховое дерево, побывал в библиотеке и, между прочим, обнаружил там много интересного, — заметил в какой-то момент мужчина. Потом он обернулся к девочкам, показав сложенный вчетверо листок бумаги, который сжимал между указательным и средним пальцами.
— Профессор, дорога! — вскрикнула София.
— Не бойся, не бойся, — возразил Шлафен и, бросив на сиденье листок, двумя руками вцепился в руль, резко выкручивая его в сторону.