Шрифт:
Ханнес Бок
notes
1
2
Ханнес Бок
Дерево Миранды
Hannes Bok, «Miranda's Tree», 2014
Старый дом на вершине холма, там, где асфальтированная дорога упиралась в жирную грязь, ремонтировали так давно, что он успел обветшать снова — словно омолодившаяся дама, которой требовалась новая пластическая операция. Будто средневековый замок над маленькой деревушкой, он возвышался над домами
Эдна Торп, хозяйка этого дома, беспокойно раскачивалась на видавших виды качелях на крыльце, подтыкала подушки, ёрзала от неудобства и морщила в отвращении нос, от того, что никак не удавалось устроиться с полным комфортом. Она была женщиной невысокой и приземистой, сейчас облачённой в помятые брюки и жакет, которые украшали мешковатые растянутости на локтях, коленях и седалище. Если бы не карандаш для бровей, тушь для ресниц и помада, то черты её выглядели настолько смазанными, словно лицо ей вылепили из теста, а потом испекли. Вьющиеся песочные волосы непредставимым образом были разделены пробором посередине, а затем заправлены за уши.
Она развернулась к сетчатой двери и крикнула внутрь дома:
— Элейн!
Немедленного ответа не последовало и она позвала вновь, на сей раз с угрожающей ноткой:
— Элейн!
— Чего, мам? — неохотно откликнулся голос маленькой девочки.
— Когда я тебя зову, иди сюда, а не сиди там и спрашивай «чего»! — визгливо выкрикнула мать. Повисла тишина, потом несколько громких и глухих ударов, словно в доме кто-то пинал мебель. На крыльцо на цыпочках выбралась семилетняя Элейн, со слишком невинным выражением на круглом личике, чтобы ему верить. К замызганному платью она прижимала книгу. Сетчатая дверь резко захлопнулась за ней.
— Ладно, — холодно взглянула на неё мать. — Снова зайди в дом и выйди, да смотри, теперь не хлопай дверью!
Детский взгляд устремился на родительницу, словно прикидывая, до какой степени непослушание останется безнаказанным, затем девочка обернулась, зашла в дом, вышла и осторожно прикрыла дверь.
— Вот так-то лучше, — расслабившись, признала Эдна. — На холм поднимается почтальон. Я хочу, чтобы ты забрала нашу почту, если он нам что-нибудь принёс.
Она отвернулась, словно опасаясь увидеть в детских глазах пренебрежение, беспокойно заёрзала и затеребила уголок подушки.
— Я слишком устала, чтобы выходить, — оправдываясь, прибавила Эдна.
Элейн уставилась на улицу.
— Он заглянул к Джонсонам, — сообщила девочка. — Майми Джонсон иногда получает письма от брата, который в армии. Правда получает, я как-то сама видала!
Она покосилась на мать, будто ожидая возражений.
— Что у тебя за книга? — присмотрелась внимательнее Эдна Торп.
Элейн опасливо уткнулась взглядом в красную обложку своей книги и крепче прижала её.
— Это… это просто книжка, — вяло попыталась схитрить она.
— Ну и как она называется? — В глазах Эдны появилась подозрительность.
Взгляд Элейны стал затравленным. Она притворилась, что читает заглавие.
— Ну, это просто книжка, которую я взяла в школьной библиотеке, — в конце концов ответила
Мать властно протянула руку.
— Дай её сюда.
Элейн замялась; рука Эдны слабо и многозначительно дёрнулась, и девочка торопливо пересекла крыльцо, вложила книгу матери в руку и шагнула назад, сжавшись, как будто от удара, глаза беспокойно таращатся, рот тревожно округлён.
«Сказки Ганса Андерсена» прочитала Эдна и перевела взгляд на дочь.
— Так-так! — глубоко вздохнула она. — А что я тебе говорила насчёт чтения сказок?
— Но мисс Дэвидсон велела мне их прочитать… — некстати прошептала Элейн.
— Я не спрашивала тебя, кто велел их прочитать. Я спрашиваю, что я тебе говорила насчёт чтения сказок?
— Ты говорила, что они лгут, — робко выдохнула девочка.
— Если ты захочешь что-нибудь почитать, возьми что-то жизненно правдивое, вроде «Элси Динсмор»[1], — продолжала Эдна Торп. — Мои дети не станут забивать себе голову такой ослиной чушью. Когда я была маленькой девочкой, как ты сейчас, мне никогда не позволяли читать подобный вздор.
Она плюхнула книгу на качели, рядом с собой и оттолкнула прочь беспокойно-ревнивые руки Элейн.
— Ты оставишь её лежать прямо тут! Мистер Маркей подходит сюда. А теперь иди и принеси почту!
Взгляд девочки всё ещё цеплялся за книгу. Со вздохом Элейн отвернулась, но, пока она с топотом спускалась по ступенькам крыльца, эта трагедия уже стёрлась из памяти.
— Элейн! Поднимай ноги, недотёпа! — пробрюзжала Эдна. Она навесила на лицо привычную улыбку и жеманно помахала почтальону.
— Здравствуйте, мистер Маркей! Есть что-нибудь для меня? Просто отдайте это Элейн, хорошо? Так мне не придётся тащиться к почтовому ящику.
Почтальон равнодушно отсалютовал ей, вручил Элейн несколько конвертов и поплёлся к домам на другой стороне улицы. Маленькая девочка взбежала по ступенькам крыльца, гулко топая по дереву. Она с любопытством перебирала письма.
— Дай их мне! — рявкнула Эдна Торп, выхватила письма у ребёнка и шлёпнула девочку по щеке тыльной стороной ладони. — Сколько раз тебе говорить — не суй свой нос…
Она стала проглядывать надписи на конвертах, несомненной важные и не очень, а тем временем её дочь стояла, потупив глаза и пухлыми пальчиками ощупывала пострадавшую щеку.
Элейн принялась рыдать — не тихие всхлипывания, а завывания сирены.
— Хочешь плакать, — объявила Эдна, — заходи в дом и давай, сколько угодно. Не желаю, чтобы соседи видели, как ты выставляешься на посмешище, а ведь такая большая-пребольшая девочка!
Она подтолкнула дочь. Элейн оборвала завывания, раздумывая, что будет интереснее: посмотреть, что там в письмах или уйти домой и поплакать. Она предпочла слёзы и, рыдая почти в голос, шумно потопала в дом. Эдна глянула ей вслед, хмурая мина скользнула по её лбу и исчезла, как тень, когда она вскрыла конверт, разгладила сложенный листок, перегнув его в другую сторону и прочитала, поднеся бумагу к лицу так близко, что могла бы даже обнюхать её.