Дерево уккал
Шрифт:
– Нет у нас выхода иного, – молвил Ермак. – Завтра идти в наступление надо. Господь защитит и сил придаст. Собирайте народ, атаманы. Буду речь держать.
Один за другим вставали верные соратники и направлялись к своим отрядам. Поднялся и Григорий. Собираясь двинуться за остальными, он поднял с земли мешок и замер. Грубая ткань висела, как парус в полный штиль. Содержимое котомки исчезло. Глаза грека забегали по татарскому городищу, но было слишком темно, чтобы заметить следы пропажи. Единственным человеком в данном месте, видевшим содержимое мешка, был сам Григорий. Соответственно, помощи просить
Осторожно ступая по чахлой траве и оглядывая каждый кустик, Григорий начал поиски. Отчаяние от поиска иголки в стоге сена все больше и больше охватывало его разум, когда из мрака вынырнула группа казаков, сидящих у костра.
– Э, чего маячишь как привидение? – окликнул кто-то из них.
Григорий подошел ближе.
– Братцы, а не заметил ли кто что-нибудь необычное нынче?
Мужики переглянулись и пожали плечами.
– Все здесь необычное. Шкуру спустит с нас татарва завтра поутру, да и дело с концом. А вообще, пан твой польский мимо проходил. Без башки!
Грек застыл в недоумении.
– Да, без башки, тебе говорю. Кафтан, штаны, сапоги идут, а под шапкой пусто.
– Вы, молодцы, на горячительное бы не сильно налегали. Завтра бой, все-таки.
Покрутив пальцем у виска, Григорий пошел дальше.
– Дурак один родится – всему свету беда, – сказал он сам себе. – Черте что сегодня ночью происходит.
Отойдя от костра уже на приличное расстояние, ему почудился мелкий топот, чуть слышный, будто дуновение ветерка. И опять тишина. Чертовщина и только. В бледном свете луны, у самой кромки леса виднелся поросший травой валун. Наконец грек нашел то, что искал. Правда, в который раз за эту ночь, в довольно неожиданной форме. Совершенно наплевав на все законы природы, прямо в воздухе завис бурый меховой шарик размером не больше локтя. На этом шарике отчетливо просматривались два круглых как блюдца и весьма удивленных происходящим глаза, длинный разинутый клюв, издающий резкие звуки, похожие на «у-у-у», а также два крошечных, бестолково трепыхающихся крыла и свисающие снизу туловища крепкие четырехпалые ножки с тупыми когтями.
– Ну наконец, – выдохнул Григорий и спрятал в ножны уже наполовину вытянутую саблю.
Однако, существо, хоть и гоняло воздух хаотичными взмахами недокрыльев, очевидно держалось в воздухе отнюдь не собственными силами. Протянув обе руки к диковинному шерстяному комку, грек хотел аккуратно взять его, но промахнулся и чуть не полетел носом в каменистый грунт. Удивительное продолжалось. Существо, не переставая издавать жалобные вопли, передвинулось на полметра в сторону. Еще одна попытка схватить его – результат тот же. Рука непроизвольно потянулась к рукояти сабли.
– Э-э, пан Григорий, ты дурака бросай валять! Это же я, Адам.
Голос шел как бы из ниоткуда, но казался неимоверно близким.
– Вот, держи, – и мохнатое существо само собой оказалось в руках грека. – Так хоть руки заняты, за оружием тянуться не будешь. Ну, что стоишь, как аршин проглотил? Я это, Адам Каминский. Помнишь, на перевале я склянку подобрал, которая у карлика вывалилась? Так там мазь в той склянке оказалась.
Грек молниеносно запихнул лохматое создание обратно в мешок и снова протянул руку вперед. Перед глазами было абсолютно пусто, но вдруг пальцы уткнулись во что-то твердое.
– Но, но, глаза не выколи. Я-то пониже ростом буду.
– В хвост тебя и в гриву! Неужто пан Адам?! – Григорий начал более адекватно воспринимать ситуацию.
– А кто ж еще? Дух святой что ль? Лучше скажи, что за невиданного зверя такого с собой таскаешь? Он ведь у тебя давно уже, я заметил.
Вопрос грек технично проигнорировал. На его лице появилась такая блаженная улыбка, что в пору было бы икону писать.
– А скажи, мазь эта еще осталась?
– Да полно! Минус, правда, один есть. Она на одежде не срабатывает. Скидывать все приходится. Но это ничего. С этой мазью ни мороз не берет, ни вода ледяная. Как с гуся сходит.
Просветление, словно небесная манна, снизошло на Григория.
– Умеешь ли ты плавать, пан Адам? – проговорил он медленно, как бы выстраивая перед глазами какие-то картины.
– Чай не потону. Только не говори, что ты на тот берег собрался.
– Именно, именно на тот берег. Мы забьем пушки гвоздями, а может еще как-то напакостим. Тогда утром можно будет переправляться, не боясь обстрела. Давай мазь. Нельзя терять ни минуты.
– Боюсь, еще минуту потерять придется, – внезапно из темноты, словно бесплотный призрак, выросла фигура. – По крайней мере, пока я тоже не намажусь.
Луна осветила лицо пришельца и золотую серьгу в его ухе. Это был Иван Кольцо.
– Ермак речь держать будет, а вы запропастились куда-то. Вот и пошел я на поиски. А тут, гляди, удача какая. Не зря я чуда того уложил. Эх, братцы, пощекочем нынче бусурманина!
Не более, чем через четверть часа собрался круг казаков. Все шумели, то тут, то там неслась отборная брань. Ермак же сохранял полную невозмутимость, ожидая, пока крикуны вконец охрипнут и выдохнутся. Само собой, никто и не заметил, как мимо прямо по воздуху проплыли три туго набитые котомки. Они быстро двигались в сторону реки и вскоре окончательно исчезли из виду.
Лишь только гвалт поутих, атаман встал.
– Братья и единомышленники, – Ермак начал нарочито медленно и негромко, так что замолчали даже самые недовольные, – как же бежать нам, коли осень на дворе глубокая? Оглянитесь, в реках лед смерзается!
Здесь он выдержал паузу.
– Видели вы своими глазами, что творили орды Кучюма на родной нашей русской земле! Городам приносили запустение, христиан православных в рабство угоняли. Хоть все здесь завтра поляжем, но обратно дороги нет! Стыд и срам ждут нас, товарищи, коль побежим, хвосты поджав.
Казаки были впечатлены. Даже самые малодушные не решились говорить всупротив. Круг начал расходиться.
До рассвета оставалось несколько часов. Без одежды Григорий чувствовал себя весьма неуютно. Нет, ему отнюдь не было холодно. Чародейская мазь, как и уверял пан Адам, надежно защищала от сибирского мороза, дававшего уже о себе знать. Все необходимое пришлось тащить с собой в мешках, взваленных на спину. Это усложняло задачу, так как котомки, в отличие от самих дерзких налетчиков, были хорошо видны.