Дерево уккал

Волков Павел

– Казака жалко, ты уж не делай из меня зверюгу какую-то, – ответил грек, продолжая заниматься пострадавшей рукой. – И в жертву его, да и других таких же, принесли не от лютости и гнусности, а от безысходности. Как мы могли воевать с татарами в момент, когда шведы взяли Нарву, Ям и Копорье, а поляки стояли под Псковом? И то, государь наш потребовал и от Уруса, чтобы тот казнил свих воров, которые ходили грабить Русь.

– Ага, и меня заодно с ними. Промышлять государь поручил атамана Ивана Кольцо, а как изловят, так и повесить. Выходит, казак и татарин уже все одно? Ну да это ты лучше меня знаешь, как оно было, так ведь?

– Вот грамота тебе и пригодится, – Григорий, заканчивая перевязывать

руку, сделал вид, будто не обратил внимания на последний комментарий казака. – А помимо государева прощения, еще и добром наверняка разживешься. Подумай о перспективе. И еще уразумей одну простую истину – хочешь-не-хочешь, а с татарами бок о бок как-то придется жить. Казань и Астрахань взяли, так они теперь наши соотечественники. А вот с западным соседом дела обстоят чуть сложнее. Я, если хочешь знать, всю жизнь, что себя помню только и воюю. Под Москвой, на Оке, в Ливонии. С тобой, кстати, Ермак Тимофеевич, в двух походах пересекались, хоть ты, наверное, и не помнишь – рейд по Днепру из Смоленска и обратно, а позже село Лялицы, что в Водской пятине. Знатно мы тогда шведам задали, долго еще помнить будут. Так вот, насмотрелся я знатно и на латинян, и на люторов. С первого взгляда вроде люди как люди, да они люди и есть конечно. Вот только случилось с ними что-то будто бы. Вроде во Христа верят, а на деле черт знает в кого. Но что мне особенно не дает покоя, так это их новшества в ведении боя. Нет, у поляков ничего особенного, но шведы…, казалось бы, исповедуют ересь, а глянь как в войске все устроили. Они больше не собирают лишь дворянское ополчение, но призывают рекрутов и платят им жалование на постоянной основе. Ты понимаешь, на постоянной! Это ж надо и денег кучу иметь, и возможность выдернуть крестьян с полей. Попробуй мы такое провернуть, мигом от голода перемрем. А у них и линейная тактика, и маршевые колонны, и артиллерия. Говорят, шведский король такое не сам придумал, а подглядел во Фландрии, где нынче стрельцы не занимаются промыслами, а постоянно на жалованьи и постоянно упражняются в стрельбе и ходьбе. Да так упражняются, что им теперь и испанские терции нипочем.

– А что наш-то государь не подсмотрит, коли так у них все ладно выходит? – поинтересовался Ермак.

– Так я ж говорю, во-первых, еретики. Что у них вообще хорошего может быть? Ну а во-вторых, чем такое войско обеспечить? У нас дворянская конница с поместий живет, а стрельцам только во время походов платят – нечем платить. А чтоб было чем, надо мануфактуры ставить, опять же крестьян с полей выдергивать для работы на мануфактурах. Только как выдернуть, непонятно, ведь народу тяглового и так немного было, а из-за войны и вовсе… И землю нашу с Фландрией не сравнить ни по размерам, ни по плодородию. Ясно, что на крошечной территории, где куча народу и куча еды все делается проще и быстрее. На Руси не так. Плюс руда нужна конечно. В общем, много у нас причин за Камень пойти. Отложим на потом, быть беде. В Ливонии вон как по итогу нехорошо вышло, а будет еще хуже. Так что оставшиеся у нас под боком ханства – проблема второстепенная. Если бы они еще под турка не пошли, тогда б вообще…

– Если бы да кабы, – промолвил Ермак. – Чудной ты все-таки человек. Заумные вещи всякие рассказал, про люторов всяких, про шведского короля. Сколько всего, чтоб убедить нас с тобой за Камень идти. А ты не заметил, как мы еще вчера посмеялись над указом? Думаешь просто так позубоскалить захотелось, повода другого не нашли? Знаешь почему атаманы с Яика сюда на Каму за мной пошли?

– Догадаться не сложно – зажали вас. С одной стороны, восставшая черемиса, с другой царское войско. А тут вроде как и вольница, а вроде и державе польза. Хорошо придумал, чего уж.

– Ну вот, это потому что я умный – Ермак самодовольно заулыбался

сквозь бороду. – И Иван с остальными в отличие от Барбоши тоже мозгами пораскинули, интерес свой увидели, перспективу, так сказать. Строгановы скупы конечно до безобразия, да и дела у них пошли не очень, но пока сабельки у нас при себе, причитающееся как-то уж получим. Так что в целом мы неплохо устроились и лезть к самому черту на рога маленьким отрядом… Земли за Камнем совсем неизвестные, странные. Говорят, православному человеку делать там нечего. Сгинуть можно без следа.

– Без следа можно сгинуть и здесь у нас, особенно, если царские приказы не выполнять. Бывали случаи, – голос Григория стал жестким и холодным. – Не дури, атаман, а давай ближе к делу. Чего сказать-то хочешь?

– Ты стращай кого-то другого, а я не боюсь ни царя Ивана, ни хана Кучюма, ни самого султана турецкого. Затея похода неплохая и своевременная. Пока Алей к северу отсюда с ордой гуляет, а у Кучюма сил с гулькин нос осталось, можно наше мероприятие и провернуть. Ясак возьмем богатый, наверное. Только тут два момента. Во-первых, с походом мы определились еще до твоего появления, а во-вторых, пойдем не отрядом, а все вместе. Сотен пять казаков соберем.

– Какой все вместе?! – грек аж подскочил. – Кто пермские места стеречь останется? С Чердыни обратно Алей через Орел пойдет. Оставите Строгановых в одиночку с ним бодаться? Только про ногайцев поговорили, так вы оказывается и с Сибирским ханством войну развязать удумали? Может и со всем миром сразу?!

– К черту Строгановых! – теперь вскипел Ермак, – Как барыши по сундукам рассовывать, так им помощники не нужны, а как Алея воевать, так спасите-помогите! Раскрой глаза, война уже идет. Со всем миром? Может и со всем. И тут не выкрутишься, не договоришься, не переждешь. Если Строгановым дорога их мошна, как-то отобьются, а нет, так и пес с ними. Невелика потеря. Сам же сказал, не добудем Сибирь – быть беде.

Оба встали. Ермак смотрел на Григория, а Григорий на Ермака. Северодвинский казак и рожденный русским дворянином грек. В них обоих была сила. Она сквозила во взгляде, в гордо поднятых подбородках, в напряженной статике их замерших тел. Пожалуй, никто в захолустном городке на Каме не подозревал о том, как много решалось сейчас в маленькой горнице двумя людьми, отнюдь не принадлежавшими к сильным мира сего.

– Ты искал людей для похода, ты их нашел. Чего еще надо-то? – строго поглядел атаман. – А то, что не совсем по-твоему выходит, извиняй, тут не Москва. Так что думай сегодня-завтра и решай, либо с нами за Камень, либо сам выкручивайся как хош.

Сказав это Ермак развернулся и вышел вон.

Иван Кольцо тоже встал.

– Дело опасное затевается, но ведь и орел мух не ловит. Запомни хорошенько, не просто так за Ермаком пошли атаманы. Если он решил, что стоит рискнуть, значит действительно стоит. А один ты все-равно такой путь вряд ли осилишь – в одиночку не одолеешь и кочку. По мне, так нечего здесь думать, но смотри сам. И грамоту далеко не девай. Чего уж там, в царскую петлю не больно-то охота, а в Сибири, гляди, еще повоюем. Сами себе государями станем, – хитро подмигнул казак и, сверкнув золотой серьгой, последовал за атаманом.

Лишь только дверь захлопнулась, Григорий сунул целую руку под кровать и достал холщовый мешок. Аккуратно положив его себе на колени, грек слегка приотворил края торбы, как бы впуская туда воздух.

– Слыхал такое? – спросил он неизвестно у кого, – Строптивый народец, однако. Похоже, выбора у нас с тобой особо и нет, но, думаю, это мы как-то переживем. Главное, скоро будешь дома.

Из окна пахнуло стряпней. Это постояльцы принялись за завтрак. Григорий несколько раз втянул носом воздух, полный чудесных кулинарных ароматов.