Дерево желаний
Шрифт:
7
Между прочим, я не просто дерево. Я – дом. Целое сообщество живых существ.
На моих ветвях вьют гнезда. Меж корней роют подкопы. На моих листьях откладывают яйца.
А еще у меня есть дупло. Дупла на стволах или в ветвях встречаются довольно часто, особенно у таких деревьев, как я, которые уже немало пожили на свете.
Дупла могут быть маленькими – в самый раз для крошечных синичек-гаичек или для семейства белоногих хомячков. Бывают они и довольно вместительными, подходящими для медведя без предрассудков.
Конечно, я – дерево городское. Медведя тут встретишь не часто, разве только плюшевого. Но на своем веку я приютил несчетное количество енотов, лисиц, скунсов, опоссумов и мышей. Однажды во мне целый год жило семейство милых и чрезвычайно вежливых дикобразов.
Я даже укрывал у себя человека.
Это длинная история (таких у меня хоть отбавляй – я их собираю, как белки запасают на зиму желуди).
Дупла образуются по многим причинам. Дятлы. Обломившаяся ветвь. Молния. Болезнь. Грызущие кору насекомые.
У меня три дупла. Два средних продолбили дятлы. Самое большое образовалось, когда я был еще совсем молод. Под весом мокрого снега, нанесенного ураганом, у меня обломилась крупная ветвь.
Рана получилась большая, заживала медленно, и в тот год моя весенняя листва была редковатой, осенний цвет – до неприличия бледным.
Но со временем рана зажила, ее расширили насекомые, и теперь на уровне метров двух от земли на моем стволе красуется глубокое овальное дупло.
Дупла защищают от ненастья. В них можно безопасно переночевать и что-нибудь спрятать. Дупло – надежное место. Место, о котором можно только мечтать.
Дупло – это доказательство того, что плохое – при помощи времени, заботы и надежды – может превратиться во что-нибудь хорошее.
Давать приют другим подчас бывает непросто. Порой мне кажется, что я подобен многоквартирному дому, до отказа забитому жильцами. Жильцами, которые не всегда ладят друг с другом.
И все же мы уживаемся. Компромисс в природе – обычное дело.
Дятлы долбят по моему стволу, но ведь они поедают вредителей.
Черви грызут мои листья, но ведь они рыхлят и освежают почву, которая меня держит.
Трава отбирает у меня воду, но ведь она охлаждает землю.
Каждая весна приносит с собой новых жильцов и старых друзей, а также новые возможности для компромиссов. А уж этой весной у нас просто всплеск рождаемости!
Сейчас на мне живут совята, малыши-опоссумы и крошки-еноты. В гости регулярно заглядывают маленькие скунсы, поселившиеся под крыльцом синего дома, который стоит по соседству.
Ничего подобного еще не случалось. Никогда я не укрывал в себе столько детенышей. Такого просто не бывает! Ведь животные любят простор, собственную территорию. Вообще-то в такой ситуации жди раздора. Может быть, даже кражу гнезда или ночную драку.
И безусловно, размолвки возникали. Но я всем дал понять, что, пока я тут за главного, обижать соседей воспрещено.
А мне, несмотря на такую ораву гостей, совсем не тесно. Оберегать других – благородное занятие.
8
В нашем сообществе есть еще один член, хотя, пожалуй, Самар правильнее называть гостьей.
В январе она с родителями въехала в один из домов под сенью моих ветвей. Это малюсенький синий домишко с покосившимся крыльцом и опрятным садиком. На вид девчушке лет десять, у нее настороженный взгляд и застенчивая улыбка.
Самар похожа на человека, который повидал слишком много и хочет, чтобы мир вокруг стал спокойным.
Вскоре после переезда Самар стала украдкой выбираться из дому, когда родители ее уже спали. Она выходила даже в самые холодные ночи, натянув красные сапоги и зеленую куртку. Дыхание скрывало ее лицо, словно ледяная вуаль. Она разглядывала луну и меня, а иногда – соседний зеленый домик, где жил мальчик ее возраста.
Когда потеплело, Самар стала выходить в пижаме и сидела подо мной на старом покрывале, освещенная лунным светом. Ее молчание было столь полным, ее кротость столь очевидной, что мои жильцы вылезали из своих гнезд, свитых из репейника, веточек и пуха одуванчиков, и присоединялись к ней. Казалось, они приняли девочку как свою.
Больше всех Самар полюбилась Бонго. Ворона садилась к ней на плечо и удобно устраивалась там. Иногда она говорила «привет», точно подражая голосу девочки.
Нередко Бонго приносила Самар гостинцы, которые находила во время своих ежедневных странствий. Жетон из игрового автомата. Золотистую ленту для волос. Крышечку от бутылки корневого пива.
Вороны славятся тем, что делятся своими находками с людьми, которые им симпатичны. Бонго хранит в моем дупле запас безделушек (опоссумы любезно ей это разрешают). «Никогда не знаешь, кого придется подкупить», – приговаривает она.
Но подарки для Самар – это не взятки. С вороньей точки зрения, они означают: «Я рада, что мы друзья».
Если бы это была сказка, я бы добавил, что в Самар было что-то волшебное, что она завораживала зверей. Животные обычно неохотно вылезают из своих гнезд и укрытий. Они боятся людей, и не зря.
Но это не сказка, и колдовство тут ни при чем.
Животные сражаются за средства существования, в точности как люди. Они едят друг друга. Они бьются за господство. Они способны на плохие поступки.
Природа не всегда великодушна, справедлива или добра.
Но порой случаются неожиданности. И каждую весеннюю ночь Самар напоминала мне о том, что в молчании есть красота, а в смирении – грация.
9
Недавно Самар опять навестила меня. Было два часа ночи. Поздно, даже для нее.
Было видно, что она плакала. Щеки ее были влажными.
Она прислонилась ко мне, и ее слезы опалили мою кору, словно оставив на ней маленькие ожоги.