Деревянные космолеты (Мир и Верхний Мир - 2)
Шрифт:
"Сондевира!
– воззвал он, когда мокрые тела загородили свет, а удары стали попадать в цель.
– Сондевира, не давай этим карликам радоваться... Уводи корабль... ради меня... пожалуйста!"
"Толлер, мы тебя любим!
– прозвучало у него в мозгу.
– Прощай!"
И вдруг, за секунду до того, как его тело было изрублено на атомы в схватке естественной и искусственной геометрий,
Ибо понял: ему совсем не хочется умирать.
И это открытие дарило радость.
Что лучше для человека: жить, когда он предпочитает умереть, или умереть, когда ему страстно хочется жить? Ответ был предельно ясен.
И еще одна мысль подарила ему утешение, когда вокруг смыкалась кромешная мгла. Никто не осмелится назвать заурядной такую кончи...
Глава 19
Удаляясь от корабля, Бартан и Бериза непрестанно оглядывались. Когда они отошли фарлонга на два, он исчез. Только что на гребне низкого холма нахохлившейся птицей маячил тусклый серый шар, и вдруг на его месте множество шаров, они сияют, расширяются, сжимаются и проникают друг в друга; даже солнце утреннего дня меркнет в их яростных лучах. Космолет взмыл в зенит, разогнался, и на миг Бартан увидел знакомую четырехконечную звезду. С каждого острия летели брызги радужного света, а в ее середке мельтешили разноцветные крапинки; но не успел Бартан приглядеться к ним, как прекрасная звезда поблекла на фоне огромного диска Мира, а потом и вовсе сгинула в бескрайней синеве.
От этого зрелища сумятица чувств превратилась в бурю; в душевной муке утонула боль раны на плече. И часа не минуло с той кровавой схватки на планете вечных дождей, когда на его глазах один за другим погибали друзья: Завотл, Врэйкер и, наконец, Толлер Маракайн. Почему-то даже за мгновение до того, как Толлер рухнул под мечами дальнемирцев, Бартану не верилось, что этот исполин умрет. Он всегда казался бессмертным и непобедимым, словно для того и был рожден, чтобы идти сквозь бесконечную череду войн. Лишь в тот миг, когда Толлер попросил Сондевиру взять его в пустыню бесконечности, Бартану открылась опаляющая сердце правда: этот человек - не просто гладиатор. Но теперь уже не узнать, кем он был на самом деле. Даже
И если бы только эта потеря... Сдерживая слезы, Бартан был вынужден признать, что жены у него больше нет. Сондевира - тоже великан, исполин разума, и Бартан ей не пара. Сондевира еще не улетела странствовать по галактике - ей понадобится несколько суток, чтобы проводить Типпа Готлона до родной планеты, - но все же она теперь дальше от Бартана, чем самая тусклая звезда. Его путеводная Гола мерцала и таяла, и дорогу судьбы застилал мрак...
– По-моему, дальше идти не стоит, - сказала Бериза.
– Может, кто-нибудь согласится подвезти.
Бартан глянул из-под ладони на город, до его окраины было мили две. Перед глазами все еще играли красками шары и звезды, но сквозь них различались тучи пыли, поднятые фургонами и всадниками на извилистой дороге. По близлежащим полям к астронавтам бежали крестьяне - несомненно, они заметили симбонитский корабль.
– Вот и хорошо, что свидетелей много, - сказала Бериза.
– А то королю было бы нелегко поверить всему, о чем нам придется докладывать.
– Свидетелей?..
– промямлил Бартан.
– А, свидетелей... Бериза вгляделась ему в лицо.
– И вообще тебе идти нельзя. Лучше сядь, я поправлю повязку.
– Ничего со мной не случится. Разве не видишь - у меня еще не кончилось лекарство от всех болезней.
– Бартан отвязал от пояса бурдюк и взялся за пробку, но тут на его запястье легла рука спутницы.
– А ведь ты без него можешь обойтись, правда?
– Слушай, какого...
– Он замолк, неожиданно для себя увидев в глазах Беризы не раздражение, а заботу.
– Ну, вообще-то могу.
– Тогда брось.
– Что?
– Давай, Бартан, бросай.
Ему вдруг пришло на ум, что его привычки уже давно никого не заботили. Глубоко вздохнув, он разжал пальцы, и кожаный бурдюк плюхнулся на землю.
– Ладно, все равно он почти пустой, - пробормотал Бартан.
– А почему ты улыбаешься?
– Просто так.
– На лице Беризы неудержимо расползалась улыбка. Совершенно без причины.