Дерьмо
Шрифт:
– Ну все, крошка. Покончим с этим кошмаром. Покончим с ним по-доброму, хорошей работой язычком. Твой гребаный приятель сказал мне, что ты уже проделывала это с ним. Сосала один, пососешь и другой. Всего несколько минут, и кошмар закончится. Ты уйдешь отсюда. Мы в расчете. Подумай хорошенько. Что будет, если обо всем узнает папочка? А в школе?
Шахтерская семья. Ха! Я пришел из куда более грязных и мерзких мест, чем хренов забой, и эта маленькая блядь скоро узнает откуда.
– Хорошо, - говорит она, скрепляя
бумаги, на которой все расписано, а вот что сделано, того уже не воротишь.
– Хорошая девочка. Честный обмен - это не грабеж. Зачем нам втягивать государство? К чему бумажки?
– Я улыбаюсь и расстегиваю зиппер. Мой зверь выпрыгивает из ширинки, как чертик из шкатулки.
– Отсоси мне, малышка...
– шепчу я.
– Отсоси Роббо и сделай это по-настоящему хорошо.
Она смотрит на мой хуй, потом поднимает на меня большие, умоляющие глаза, но я держу в руке пакетик с таблетками.
– Соси. Или мне придется прийти с ними в твою школу. Уверен, папочке Конраду захочется услышать всю историю. Соси.
Яйца у меня как будто покрыты чешуей, даже коркой. От них отшелушиваются частички кожи. Чертова экзема. Слишком много грязных мыслей. Слишком много темных мест. Но не сейчас. Какой у нее миленький ротик.
Она медленно дотрагивается до хуя губами и моргает.
– Так, малышка, так. Отсоси мне, как отсасывала своему дружку... поработай язычком... ты такая красивая девочка, тебе об этом говорили? Потрогай мои яйца. Возьми мои гребаные яйца! Руками!
Папочкина дочка.
– Сожми их... сильнее... ну же, крошка... сожми мои, блядь, яйца!
Девчонка задыхается, выворачивается, крутит головой, но я уже крепко держу ее за волосы. Она моя. Папочкина сучка. Каннибализм, говоришь, урод? Что ж, теперь твоя дочурка попробует его на вкус, ей понравится это мясо, она примет его во все свое гребаное горло...
– Соси, блядь, не то твой старик узнает, что ты трахаешься с ебаным наркодилером!
Да да да да.
Сосет, сосет как надо... старается... ангелочек... а... ааа... ааааааааа...
– Да... глотай!
Из меня прет газ, даже в глазах першит. Вот это мощь!
Она сосет и глотает, не сплевывает. Я вот-вот вырублюсь, но продолжаю накачивать. Где-то в районе затылка нарастает напряжение, кровь тяжело стучит, как будто кто-то бьет в основание черепа лопатой, но конец уже близко, и мой хуй упирается в стенку ее горла. Она хрипит, но я крепко держу ее голову, пока не выплескиваю все. Вынимаю, убираю инструмент в штаны, застегиваю ширинку и отступаю, оставляя ее наедине со слезами.
– Вот теперь мы в расчете, цыпочка, до следующего раза. Держись подальше от этой дряни.
– Я улыбаюсь, помахиваю перед ней пакетиком с «экстази» и убираю его в карман.
– И передай папаше привет от Брюса Робертсона.
Я подмигиваю и стряхиваю с ее плеч чешуйки омертвелой кожи.
Мне был нужен он, а поимел я тебя, куколка.
Выхожу в коридор - пусть девочка как следует пропитается запахом карри, «гиннеса» и спермы. Рэй Леннокс предупреждает Окки, что тот должен сообщать нам о маневрах паршивцев вроде Алекса Сеттерингтона и Упыря Гормана. Бедняга Окки. Такой громадный молот упал на такой маленький орешек, но спорт есть спорт, в удовольствии себе не откажешь, да и время скоротали.
Мы уже собираемся уходить, когда Рэй поворачивается к
Окки.
– И оставь себе эти таблетки. Мне они ни к чему. Попробовал разок, но эффекта никакого. Слишком расслабляют, хочется всем улыбаться. В моей игре такие не годятся. Хотя тоже наркотик.
Он смеется.
Окки испуганно кивает.
– Тебе надо поучить ее работать языком, - смеюсь я и киваю в сторону спальни.
Качая головами и хохоча, мы уходим. За дверью бьем друг друга по рукам.
Прикольный парень этот Рэй. Если бы все в полиции были вроде него, работать стало бы куда легче.
Уик-энд! Ухожу пораньше; не возвращаться же в управление, где Драммонд начнет нести чушь насчет двух телок, которые отлично знают, что Сеттерингтон и Горман были с компанией в клубе, но пытаются выгородить их, подкидывая всякие небылицы и стараясь увести следствие в сторону.
Я дома. И не один, а в обществе Фредди Меркьюри и Кайли Миног. Кайли Миноуг. Можно говорить что угодно о том, как она пост и как держится на сцене, но она - куколка. Вот бы в полиции работали такие птички, как Кайли, а не овчарки вроде Драммонд. Или уж хотя бы тс пташки, которые нравятся Стейси; они бы тоже сошли.
Скажи, кто тебе действительно нравится? Кто твои любимые? Кэрол поворачивается и саркастически смотрит на нас: глупый вопрос.
Немного отрабатываю манкунианский акцент Фрэнка, потом делаю контрольный звонок Блейдси, проверяю, на работе ли он. Бедняга на работе и сообщает, что как только освободится, так сразу отправится в паб. Горит на службе наш брат Блейдс. Верный признак того, что ты либо трахаешь кого не должен, либо, как в случае с Блейдси, не трахаешь того, кого должен.
Затем звоню Банти.
– Привет, Банти. Вас ведь так зовут?
– Да. А вы кто?
– Держу пари, у вас волосатая задница. Когда вы в последний раз занимались любовью, Банти?
– Это не ваше дело... и вообще мне вас жалко. Ваша жизнь, должно быть, ужасно скучна, если вы так интересуетесь чужой. Вы неудачник.
Ну и ну. Какое унижение. Как пережить столь сокрушительный удар по моему самолюбию? Ох, ох, мне уже не подняться.
– Ну спасибо. А как быть с вашей жизнью, Банти? Разве она не скучна и однообразна?