Держать в плену
Шрифт:
Я давлюсь куском сэндвича, который застрял у меня во рту, и быстро делаю глоток воды, чтобы запить его, несмотря на комок, образовавшийся в горле.
— Что? — Недоверчиво спрашиваю я.
— Я позаботился о твоей проблеме. Больше никаких кошмаров. Больше никаких панических атак, — говорит он, кивая, как будто все решено.
Последние несколько ночей я просыпалась в холодном поту, воспоминания о клубе и том, как меня увезли на остров, были свежи в памяти. Я смотрю на него, не веря своим глазам. Должно быть, прямо сейчас он лжет. Мой отец и правительство не могли добраться
— Откуда мне знать, что ты не просто говоришь мне это? — Я задаю вопрос, изогнув бровь.
Матео достает свой мобильный телефон, нажимает несколько клавиш и говорит: — Посмотри сама.
Я медленно встаю и обхожу стол. Стою рядом с Матео и смотрю на экран, на поиск в Google, который он запустил. Я сразу вижу имя Константина, расклеенное по всем заголовкам новостей. Мои глаза скользят по фрагментам каждой статьи, пока Матео просматривает их.
Константин был убит в тюрьме. Ранен другим заключенным. Объявлен мертвым через несколько часов после нападения.
Я в шоке отступаю на шаг. Затем ищу его темные глаза.
— Ты приказал его убить. Почему? — Спрашиваю шепотом.
— Потому что он причинил тебе боль, — таков его ответ.
Эти четыре слова красноречиво говорят о чувствах Матео ко мне. Я ему в некотором роде небезразлична. Хотя сомневаюсь, что он когда-либо признался бы в этом, я знаю, что это правда.
Глядя на его телефон, мне приходит в голову мысль.
— Ты случайно не видел какие-нибудь статьи о Селине Макколл?
— Ее спасли той ночью. Она дома, в безопасности, — говорит он.
Мое сердце замирает в груди.
Селина в безопасности.
И внезапно я чувствую, что с моих плеч свалился тысячефунтовый груз. Я так волновалась, что она снова в лапах Константина. Просто знание того, что она дома с моим братом и семьей, заставляет меня чувствовать себя в миллион раз лучше. Я прерывисто выдыхаю и говорю ему: — Спасибо.
Матео кивает, будто это ничего не значит, как будто он не изменил мою жизнь или, черт возьми, весь мир. Константин был угрозой, покупая и продавая женщин и детей, насилуя и воруя по всей земле, и теперь его правление закончилось. Просто потому, что так захотел Матео. Он сделал то, что раньше всегда оказывалось невозможным.
Я возвращаюсь в свое кресло на автопилоте. Матео понятия не имеет, сколько хорошего он сделал для стольких людей. Моя первая мысль обращается к Селине. Интересно, знает ли она, что мучитель, который издевался над ней десять лет, мертв? Я закрываю глаза, представляя ее лицо, когда она услышит новости. Она была бы так счастлива и испытала облегчение. Ей больше не нужно жить в страхе перед настоящим злодеем.
Слезы текут по моим щекам, и я даже не утруждаю себя смахнуть их.
Я плачу от радости, которую Селина, должно быть, чувствует или будет чувствовать. Теперь она может жить нормальной жизнью, не оглядываясь постоянно через плечо. И стольким женщинам и детям не придется сталкиваться с гневом Константина в будущем. Так много спасенных жизней. Так много достоинств, которые останутся неизменными.
Я
— Это слезы печали или счастья? — спрашивает он, оценивая меня своими темными глазами.
— Счастья. Я очень счастлива, — признаюсь я.
Он тихо рычит, прежде чем его большой палец накрывает ручеек слез, бегущий по моим щекам. А затем я с благоговением наблюдаю, как он подносит большой палец ко рту, чтобы попробовать их на вкус.
— Ты такая красивая, когда плачешь, — говорит он глубоким и гортанным голосом.
Мы смотрим друг на друга, оба едва дышим, поскольку эта странная магнетическая связь приковывает нас.
Я не могу этого объяснить, но если бы Матео поцеловал меня прямо сейчас, я бы не отстранилась.
Однако он не целует меня. Вместо этого он выходит из комнаты, оставляя меня смущенной и отчаянно нуждающейся в его привязанности.
Глава 27
Матео
Когда я просыпаюсь утром, Ария в моих объятиях. Это происходит каждый день на этой неделе. Наши ночи всегда начинаются одинаково. Ария забирается в кровать и устраивается как можно дальше от меня на противоположной стороне матраса, прежде чем закрыть глаза.
Но в какой-то момент, пока спит, ее притягивает ко мне, как магнитом, и она оказывается свернувшейся калачиком в моих объятиях, прижимаясь к монстру, которого она отчаянно пыталась избежать.
Даже при том, что все это кажется мне чуждым, я действительно не возражаю. Я мог бы легко оттолкнуть ее или потребовать, чтобы она спала в другой кровати или комнате, если уж на то пошло, но по какой-то долбаной причине я хочу, чтобы она была рядом со мной. Впрочем, я мог бы обойтись без лужи слюней, которую она всегда оставляет после себя.
Я смотрю на нее сверху вниз, пока она тихо похрапывает у меня на груди, слюна стекает из ее прекрасного рта на мою кожу, и мне приходится сдержать смешок. Даже пускание слюней какое-то… милое.
Черт возьми, я, должно быть, схожу с ума.
В глубине души знаю, что нам не следует заниматься всем этим домашним дерьмом по миллиону разных причин — ни одна из которых не приходит на ум в данный момент.
Ария шевелится, ее красивые янтарные глаза открываются и фокусируются на мне.
Наше утро всегда начинается так. Сначала она удивлена и смущена, увидев, что снова оказалась в моих объятиях. А затем быстро отстраняется от меня, как будто не может больше ни секунды прикасаться ко мне.
— Прости, — шепчет она, садясь и отодвигаясь от меня.
Сжимаю челюсть от ее ответа. Я бы подумал, что она перестанет извиняться после того, как делала это в течение ни одного утра, но она все еще пытается отстраниться, все еще пытается вести себя так, будто на нее все это никак не влияет. И это сводит меня с ума.