Держава. Власть в истории России
Шрифт:
В 1645 году на престол вступил шестнадцатилетний Алексей Михайлович. Первое время государством правила группа его воспитателя боярина Б. Морозова, с которой боролась боярская группировка Н.И. Романова, Черкасских и Шереметьевых. Сын Алексея Михайловича Петр навсегда решил проблему бояр, радевших за развитие и благополучие царства, но во главе боярского управления почему-то постоянно становившихся временщиками.
С начала XV членами Боярской думы становились «большие бояре» – боярская элита, постоянные советники великого князя, исполнители его наиболее важных поручений. Преобладающее влияние в постоянном совещательном органе при царе принадлежало боярам из титулованной знати, представителям княжеских фамилий. Уже при Иване IV Боярская дума, являясь высшим государственным учреждением, не имела самостоятельной компетенции. Ее функции не отделялись от функций царя. В правление Ивана IV состав Боярской думы сильно изменился. Многие знатные боярские рода пострадали в опричнину, вымерли, экономически ослабли.
С началом правления династии Романовых состав Боярской думы стал пополняться за счет представителей неродовитого дворянства, возведенного в боярский чин, родственников и приближенных царя, родственников цариц – Стрешневых, Милославских, Нарышкиных, называвшихся «боярами по кике». При Алексее Михайловиче в думе появились неродовитые дворяне, выдвинувшиеся благодаря личным заслугам и выслуживших боярство – А. Ордин-Нащокин, А.С. Матвеев. Появилось и много думных дьяков, представлявших влиятельную группу приказной бюрократии. К началу правления Петра I число членов Боярской думы за пятьдесят лет увеличилось впятеро и достигло 150 человек.
Боярские списки – основные учетные документы Разрядного приказа – появились во второй половине XVI века и до 1667 года велись в форме столбцов и тетрадей. Списки содержали именные перечни по чинам членов Государева дворца – бояр, окольничьих, думных дворян, думных дьяков, стольников, стряпчих, московских дворян, жильцов, городовых дворян, начальных людей в полках и приказных дьяков – с пометками об их служебных назначениях, пожалованиях, местонахождении и пригодности к службе. С 20-х годов XVII века боярские списки составлялись ежегодно и имели две разновидности – «подлинные», включавшие весь состав Государева двора, и «наличные», содержавшие дворян, находившихся в данное время на столичной службе. Списки сводились в боярские книги, составлявшиеся в Разрядном приказе с 1627 по 1792 год. Книги содержали своды именных перечней по чинам членов Государева двора, с упоминанием их поместных и денежных окладов, время производства в чины, отметки о месте и роде службы, данные о поручениях, опалах, физическом состоянии, смерти.
Влияние боярство сильно подорвала отмена местничества в 1682 году. Началось стирание различий между боярством и дворянами. В 1687 году была составлена Бархатная книга – родословная наиболее знатных боярских и дворянских фамилий России, получившая название от бархатного переплета малинового цвета. В Бархатную книгу вошли «Государев родословец» 1556 года и материалы родословных записей XVI–XVII веков.
Историк начала ХХ века писал в работе «Боярский быт в XVII веке»:
«Боярские дворы были разбросаны по всем улицам Москвы. Небольшие по размерам, сажен в 50 в длину и 30 в ширину, боярские дворы заключали в себе жилое помещение со всякого рода хозяйственными помещениями и избами для слуг, общее число которых у богатых бояр было очень значительно. Тут были погреба, бани, конюшни, сенники, сараи, стойла для животных. На отдельном дворе стояли амбары для хлеба. Также был небольшой сад с фруктовыми деревьями и цветниками.
Бояре строили себе дома в два жилья с надстройкой наверху. По внешности боярский дом представлял случайное соединение самых разнообразных по архитектуре зданий, копией царских покоев. Внутреннее убранство боярских домов в общем было довольно примитивно. Боярский дом освещался восковыми и сальными свечами.
День в боярском доме начинался очень рано. Умывшись и одевшись, боярин шел в моленную комнату, где собирались его семья и все домочадцы. Боярин обыкновенно сам читал утренние молитвы. После все расходились и принимались за ежедневную, будничную работу, а боярин отдавал распоряжения по хозяйству, входя в самые мелочи вплоть до составления «меню» обычного обеда. Заведывание хозяйством получалось дворецкому или ключнику и очень редко жене. Сделав распоряжения, боярин отправлялся во дворец, где ожидал в передней царского выхода. Вместе с царем боярин слушал обедню, после которой царь и бояре советовались о делах. Так время шло до обеда.
В полдень боярин возвращался домой и обедал. В боярских семьях было принято обедать отдельно от жены и детей. Около обеденного стола стоял поставец с напитками. Водка, квас и мед были, кажется, любимыми напитками, не всегда употреблявшимися в миру. Боярин держал себя за столом довольно свободно, потягивался и зевал. Он рыгал и вообще ни в чем не стеснялся. Иностранцы с омерзением писали о таком способе обедать.
Пересмотревши после обеда посуду, боярин ложился спать. После обеденного отдыха боярин снова отправлялся во дворец, засиживаясь иногда там до позднего вечера. Остаток дня до ужина боярин проводил в семье. После обычного ужина снова зажигались лампадки и все шли к вечерней молитве, после чего весь дом погружался в глубокий сон.
В праздничные дни боярин или сам отправлялся в гости, или созывал у себя гостей для пира. Пир отличался обилием всяких здравиц; начинали с царя, потом пили за членов царского семейства, бояр, хозяина, гостей. Неудивительно, что многие из гостей так напивались, что их приходилось уносить домой без сознания. То же было и на женской половине, где и боярыни, угощаемые радушной хозяйкой, «упивахуся вином» до полной потери сознания.
Впрочем, во второй половине XVII века в домах просвещенных бояр пиршества устраивались по-другому: не было гомерического пьянства, не слышно было художественной русской брани и циничных выходок. Пришедшие на пир проводили время за беседой, обмениваясь заграничными впечатлениями, если им случалось побывать за границей. К сожалению, культурность только начинала проникать в русское общество, а потому такого рода люди могли считаться единицами.
Боярские вотчины и поместья были разбросаны по разным уездам, доходы с них обеспечивали содержание бояр и их домочадцев. Для заведывания вотчинами во дворе боярина находился особый приказ, куда поступали донесения управляющих приказчиков и челобитья крестьян, и откуда за подписью боярина рассылались все распоряжения. Управление вотчинами вообще складывалось по типу управления в государстве. Боярин для своей вотчины являлся таким же абсолютным монархом, каким являлся «царь всея Руси» для всего населения. Хозяйство в боярских вотчинах складывалось по-разному, в зависимости от разных естественных условий: в одних вотчинах преобладало оброчное хозяйство; в других – барщинное или смешанное; в третьих – боярин стремился развить промысловую деятельность своих крестьян. В зависимость от характера хозяйства и складывался помещичий доход».
В начале правления Алексея Михайловича до отмены боярства его сыном было еще далеко, и боярская борьба за влияние на царя успешно приближала крестьянскую войну Степана Разина. Разинщине предшествовали городские восстания 1648, 1659 и 1662 годов. Второму царю династии Романовых предстояло решить много проблем, стоящих перед страной. О них писал С.Ф. Платонов:
«На бедную, еще слабую средствами Русь при Алексее Михайловиче обстоятельства наложили столько государственных задач, поставили столько вопросов, требовавших немедленного ответа, что невольно удивляешься исторической содержательности царствования Алексея Михайловича.
Прежде всего внутреннее неудовлетворительное положение государства ставило правительству много задач юридических и экономических; выражаясь в челобитных и волнениях, вплоть до разинского бунта, – они взывали усиленную законодательную деятельность. Эта деятельность выразилась в Уложении, в Новоторговом уставе, в издании Кормчей книги и в массе частных законоположений.
Поднялись и вопросы религиозно-нравственные. Вопрос об исправлении книг и обрядов, перейдя на почву догмата, окончился, как известно, расколом и вместе с тем сплелся с вопросом о культурных заимствованиях. Рядом с этим встал вопрос об отношении церкви к государству, ясно проглядывающий в деле Никона, в отношениях последнего к царю.