Держи голову выше: тактики мышления от величайших спортсменов мира
Шрифт:
И это было лишь началом.
Казалось, что каждая новая нить истории ведет к новому запутанному клубку, настраивает на ту же волну, на какой находятся сотни, если не тысячи атлетов из десятков видов спорта со всего света. Я находил одну за другой истории о том, как мужчины и женщины применяли ту или иную из Этих Штук, некоторые из атлетов уже были легендами и пытались стать еще лучше, другие были сравнительно посредственными, даже откровенными аутсайдерами, которым удалось одолеть легенд и самим стать легендарными.
В какой-то фазе исследований меня серьезно завалило подобными историями, и я просто перестал считать Эти Штуки неким доселе неизведанным
В то время Эти Штуки перестали казаться мне потенциально модным трендом, которому будет суждено сойти на нет в следующие годы. Напротив, я стал считать их революционными: я почувствовал себя так, словно совершенно случайно оказался у передовых рубежей науки улучшения производительности. «Это почти что целый тайный мир вещей, и если ты о нем не слышал – значит, ты вообще понятия о нем не имеешь, – говорит доктор Лесли Шерлин, генеральный директор и главный научный руководитель SenseLabs, компании, работавшей с Red Bull и создающей технологии, которые позволяют спортсменам взглянуть на собственный мозг посредством iPhone. – И это действительно удручает. В нас заключено столько силы, и нужны лишь правильные инструменты».
Эта сила, как показывают эти инструменты, отменяет один из давно укоренившихся и самых пугающих аспектов обращения к собственным ментальным потребностям: ведь столкновение с психологическими трудностями, в отличие от, скажем, растяжения лодыжки, кажется столкновением с чем-то внутри нас самих, чем-то, чему можно нанести не просто урон, а непоправимый, невосполнимый ущерб. Если ты сломан, но тебя невозможно починить, захочешь ли ты знать об этом? (И, раз на то пошло, захочешь ли ты, чтобы другие узнали об этом?)
До недавних пор ведущие ученые мира полагали, что состояние мозга любого человека, каким бы оно ни было, – неизменно и будет оставаться таким вплоть до конца его дней.
Но это представление изменилось около пятнадцати лет назад, с наступлением революции в неврологии.
Примерно три десятилетия назад – по меркам науки это что-то вроде «на прошлой неделе» – ученые знали безо всяких сомнений, что к двадцатилетнему возрасту мозг человека, а с ним и его разум, и его характер формируются окончательно и навсегда остаются такими, не меняясь, хорошо это или плохо. Вот так уж мы устроены – эта фраза была общепринятой аксиомой.
Однако в середине 1980-х фундамент, на котором зижделось это убеждение, уже начал рушиться – благодаря наработкам невролога доктора Майкла Мерзенича. Наблюдая за тем, как обезьяны адаптируются к полученным травмам и увечьям, Мерзенич заметил, что физическая картина их мозга меняется.
Предполагалось, что это невозможно.
Более того, настолько невозможно, что, когда Мерзенич объявил о своей находке, его коллеги-ученые отреагировали более-менее единодушно: они начали насмехаться над ним и клеймить его в лучшем случае дурачком, а в худшем и вовсе лжецом.
Однако Мерзенич был наделен уникальной целеустремленностью и страстью к работе, а также, по всей видимости, и бунтарской жилкой: по всем этим качествам он мог состязаться с кем угодно в мире спорта (или кем угодно вообще, точка). Он поднял восстание против истеблишмента и потратил следующие двадцать лет на доказательство миру правильности своей теории – пока, наконец, его коллеги-ученые не признали, что он прав.
Теперь они называют это «нейропластичностью». Казалось, что Мерзенича отправили назад во времени, чтобы он мог изменить наше будущее. Вот насколько масштабным было его открытие. Если наш мозг сам по себе может переживать буквальные физические изменения и если физическую схему мозга и его функции можно подвергнуть процедуре перестройки – значит, может измениться и само наше представление о том, кто мы есть. Мы больше не надеемся на милость нашего мозга. Все худшие наши проявления могут быть, так или иначе, отслежены – мы можем установить, где именно «проводки» запутались и пошли вкривь-вкось, а нейропластичность поможет нам их распутать. Нашему мозгу больше нет нужды контролировать нас. Мы можем контролировать его сами.
МЫ БОЛЬШЕ НЕ НАДЕЕМСЯ НА МИЛОСТЬ НАШЕГО МОЗГА.
Такая концепция – краеугольный камень Этих Штук. Спортсменам больше не нужно надеяться, что им удастся «войти в зону» или уйти «в подсознание», или, говоря ультрасовременным жаргоном специалистов по модной ныне «пиковой производительности», «попасть в «поток». Этот термин придумал венгерский психолог Михай Чиксентмихайи и ввел его в обиход в своей книге 1990 года под названием Flow («Поток») – в ней он назвал его «секретом счастья». Журналист Стивен Котлер развил эту тему своей книгой 2014 года The Rise of Superman, в которой доказывал, что поток и есть ключ к успеху в жизни.
Сейчас я, впрочем, не так уверен в том, что погоня за потоком столь же продуктивна, как строительство более крепкого и качественно работающего мозга. Применяя Эти Штуки, спортсмены могут добиться именно такого строительства, и это автоматически будет означать, что они смогут достигать величия и без потока, а также легче ловить его, когда ситуация того потребует.
Говоря откровенно, чем больше ты узнаешь об Этих Штуках, тем больше они начинают казаться тебе даром Господа, будто пославшего их нам в своих лучах со словами: «Вот вам немного помощи, наслаждайтесь!»
Однако, прежде чем кто-то попробует сделать себя лучше с помощью этих методов, ему нужно будет удостовериться, что его мозг здоров. Когда твой мозг работает против тебя, вместо того чтобы работать заодно с тобой, ты можешь укрепиться в мысли, что борьба в игре – вопрос жизни и смерти. Ты словно попадаешь в ад, и ничто не сравнится с тем кошмаром, что творит с твоей жизнью вне игры твой собственный мозг: он затмевает твое восприятие мира, ты будто начинаешь видеть его обесцвеченную, затемненную с помощью «Фотошопа» версию.
Я знаю, как сильно твой разум может тебя поломать, потому что мой собственный поломал меня.
Я не хотел пускать эту историю в печать, но вырезать ее из книги было бы нечестно с моей стороны. Когда моя охота на Эти Штуки началась три года назад, у меня была личная мотивация и многие люди открывались мне лишь после того, как слышали от меня часть моей истории. Казалось, что рассказ о ней разблокирует некое негласное взаимное доверие. Если этот парень пытается раскопать секреты других спортсменов, он должен быть готов раскрыть хотя бы немного и своих собственных.