Держи марку!
Шрифт:
Когда через несколько минут финансисты стояли в кабинете Витинари, стол для переговоров был девственно пуст, если не считать блокнота и стопки папок. Сам же патриций снова стоял у окна.
– А, господа. Как любезно с вашей стороны заглянуть на пару слов, – сказал он. – Я как раз наслаждался видом.
Он резко обернулся и увидел перед собой ряд удивленных лиц за исключением двух. Одно, серое, принадлежало господину Кривсу – самому известному, высокооплачиваемому и уж точно самому старому законнику в городе. Уже много лет он был зомби, хотя разницы между его прижизненным и посмертным поведением замечено не было. Другое
– Мне доставляет несказанное удовольствие видеть Гранд Магистраль снова в деле, – заявил Витинари, не обращая внимания на это лицо. – Вчера линия, кажется, простаивала весь день. Я как раз думал: Гранд Магистраль играет такую важную роль в нашей жизни, и какая жалость, что она у нас только одна. Увы, я в курсе, что вкладчики Новой Магистрали все разбежались, что, бесспорно, делает Гранд Магистраль полноправным хозяином в этой сфере, без всякой конкуренции. Впрочем, что же это я? Присаживайтесь, господа, присаживайтесь.
Он дружелюбно улыбнулся господину Кривсу, когда тот уселся.
– Не думаю, что знаком со всеми здесь присутствующими, – сказал он.
Господин Кривc вздохнул.
– Милорд, позвольте представить: господин Сдушкомс, представитель партнерства Анк-Сто, казначей компании «Гранд Магистраль»; господин Мускат из холдинга равнины Сто; господин Слыпень из анк-морпоркского Коммерческого кредитного банка; господин Стоули из «Анк-Фьючерсов», финансовый советник; и господин Позолот…
– …сам по себе, – спокойно произнес одноглазый человек.
– А, господин Хват Позолот, – сказал Витинари, глядя на него в упор. – Ужасно… рад нашей встрече.
– Вы никогда не приходите на мои приемы, милорд, – сказал Позолот.
– Что поделать. Дела государственные отнимают слишком много времени, – бросил лорд Витинари.
– Всем необходимо развлекаться время от времени, милорд. От работы, как говорится, и кони дохнут.
Некоторые из присутствующих задержали дыхание, услышав такие слова, но Витинари и бровью не повел.
– Любопытно, – сказал он.
Он перебрал бумаги на столе и открыл одну папку.
– Итак, мои сотрудники подготовили для меня кое-какие сводки на основе общедоступных данных с Барбикана, – сообщил он законнику. – Полномочия директоров, к примеру. Конечно, загадочный мир финансовых операций для меня, хм, клатчская грамота, но складывается впечатление, что некоторые ваши клиенты работают друг на друга.
– Это так, милорд, – сказал Кривc.
– Это нормально?
– О, для профессионалов такого уровня самое обычное дело состоять в дирекции нескольких компаний, милорд.
– Даже если это конкурирующие компании? – уточнил Витинари.
Многие за столом заулыбались. Финансисты устроились поудобнее в своих креслах. Патриций явно ни шиша не смыслил в бизнесе. Ну что он мог знать о сложных процентах, в самом деле? Он же получил классическое образование. Тогда они вспомнили, что свое классическое образование он получил в школе при Гильдии Убийц, и перестали улыбаться. А господин Позолот пристально посмотрел на Витинари.
– Есть способы – исключительно благородные способы – обеспечить конфиденциальность и избежать конфликта интересов, милорд, – сказал господин Кривс.
– Ах да, кажется, это называется… как же это… стеклянный потолок? – радостно подхватил Витинари.
– Нет, милорд. Это совсем другое. Полагаю, вы имеете в виду «агатянскую стену», – мягко поправил господин Кривс. – Этот способ бережно и надежно обеспечивает соблюдение полной конфиденциальности в тех случаях, когда, к примеру, в распоряжение члена одной организации поступает закрытая информация, которая теоретически может быть использована другим учреждением в бесчестных целях.
– Поразительно! Как же именно это действует? – спросил Витинари.
– Они договариваются так не делать, – ответил господин Кривс.
– Не понимаю. Вы же говорили, что там какая-то стена… – сказал Витинари.
– Это просто такое название, милорд. Договоренность так не делать.
– А! И все соглашаются? Какая прелесть. Даже если эта несуществующая стена рассекает мозг им напополам?
– У нас есть Кодекс поведения, знаете ли, – раздался голос.
Все взгляды, за исключением господина Кривса, обратились к говорящему, который беспокойно ерзал в своем кресле. Господин Кривс долгое время занимался патрициеведением, и когда предмет его изучения вел себя как несведущий чиновник и задавал невинные вопросы, было самое время наблюдать за ним во все глаза.
– Рад это слышать, господин… – начал Витинари.
– Криспин Слыпень, милорд, и мне не нравится ваш тон!
На мгновение показалось, будто даже стулья отпрянули от него. Господин Слыпень был моложавым человеком, не столько склонным к полноте, сколько устремленным, скачущим и рвущимся к ожирению. К тридцати годам он успел обзавестись впечатляющей коллекцией подбородков, которые теперь горделиво подрагивали [2] .
– У меня есть и другие тона, – спокойно сообщил лорд Витинари.
2
Внешность, конечно, бывает обманчива. Несмотря на выражение лица – как у поросенка, которого озарила удачная идея, – и манеру поведения – как у мелкой, сопящей, нервозной, но безумно дорогой шавки, – господин Слыпень вполне мог оказаться добрым, великодушным и благочестивым человеком. Точно так же, как человек в маске и полосатом комбинезоне, торопливо вылезающий из вашего окна, возможно, просто заблудился по дороге на маскарад, а человек в парике и мантии на входе в зал суда, возможно, обычный трансвестит, который заглянул сюда, прячась от дождя. Скоропалительные выводы бывают так несправедливы.
Господин Слыпень посмотрел на коллег, которые вдруг почему-то оказались за тридевять земель от него.
– Я просто хотел уточнить, что мы ничего не нарушили, – пробормотал он. – И все. Есть же Кодекс поведения.
– Кажется, я и не обвинял никого в нарушениях, – заметил лорд Витинари. – Однако я приму во внимание все, что ты хочешь мне сказать.
Он подтянул к себе лист бумаги и написал на нем аккуратным каллиграфическим почерком: «Кодекс поведения». Из-под бумаги стала видна папка, озаглавленная «Хищение». Слово, конечно же, было перевернуто вверх ногами к собравшимся, и поскольку оно явно не предназначалось для их глаз, они его прочли. Слыпень даже вытянул шею, чтобы рассмотреть получше.