Держи меня крепче
Шрифт:
— Ладно, давай своего Скворцова, а я буду звонить нашим злостным нарушителям и назначать встречу на сегодня. Не хочу этот геморрой растягивать на неделю.
Серега очень исполнительный и порядочный. Кивает, выходит из кабинета, а дальше все крутится с такой скоростью, что в рабочей суматохе у меня совсем не находится времени на Лизу, хотя руки так и тянутся к телефону.
Встреча с Власовым и адвокатами назначается на восемь вечера. На кону десять миллионов рублей, которые мы можем получить в случае выплаты компенсаций. Наш адвокат — тучный краснощекий мужчина, страдающий
— Блядь, как муторно. Делай, — киваю Скворцову.
Мы сидим в конференц-зале за круглым столом. Переговоры длятся уже два часа — на стрелках десять вечера. Настроение дискутировать дальше пропадает — торги никак не могут закончиться обоюдным согласием. Адвокат Власова предлагает сумму в три раза меньше, чем мы требуем.
— Максимум что мой клиент может предложить — заплатить неустойку в размере четырех миллионов рублей.
Наш адвокат что-то долго спорит, время идет, я смотрю на свой телефон и удивляюсь, почему Лиза мне еще ни разу не написала. Обычно мой мессенджер пестрит ее признаниями в любви и разноплановыми фотографиями моей малышки, но сегодня глухо как в танке.
— Хорошо, пять миллионов, и расходимся, — произношу я и вижу, как дергается лицо Сереги.
— Ты чего, Марк? Мы могли его дожать!
— Я сказал — пять миллионов и расходимся. И чтобы вашего Власова на пороге своей компании я больше никогда не видел!
Адвокат кивает и довольно улыбается, подсовывая мне бумаги для подписи.
Выхожу на улицу в двенадцатом часу. Сажусь на заднее сиденье автомобиля, откидываюсь на кожаную обивку и достаю сигарету. Приоткрыв окно, курю две штуки подряд и набираю сообщение Лизе. Я почему-то абсолютно уверен, что она дома. Закутавшись в теплый плед, читает детектив и ждет меня в своей полупрозрачной ночной сорочке с распущенными волосами и без макияжа. На столе готов сытный домашний ужин, а на десерт в качестве сладкого — она сама.
Ты дома? Я уже еду. При удачном раскладе буду у тебя через сорок минут.
Жду.
Скупой на слова Лизу точно не назовешь. Но в этот раз происходит нечто совершенно странное — одно короткое слово. Без смайла, сердечка или скобочек в конце.
Стучу в квартиру и с первого раза Лиза мне открывает. Словно ждала меня у двери. Глаза влажные от слез, немного припухли. Волосы взъерошены, а на лице ни тени улыбки. Одета в джинсы и свитер, в который кутается от несуществующего холода.
— Мою малышку кто-то обидел?
Захожу в квартиру и прижимаю Лизу к стене. Касаюсь губами виска, провожу пальцами по щеке, но Белоснежка выныривает из моих объятий и молча проходит в комнату.
Захожу в квартиру и прижимаю Лизу к стене. Касаюсь губами виска, провожу пальцами по щеке, но Белоснежка выныривает из моих объятий и молча проходит в комнату.
—
Конечно же, я замечал их раньше.
— Всеми фибрами души, начиная с десяти лет, я ненавидела человека, по вине которого я осталась одна в этом мире. Помню даже киллера нанять хотела, когда вырасту. Бабушка рассказывала мне, что убийца остался безнаказанным, потому что деньги в нашем мире решают все.
Ее голос дрожит, и внезапно я осознаю, что Лиза все-все знает. Всё то, что я так старательно оттягивал.
— Сегодня мои мечты перевернулись вверх дном Марк. Ты тот, кого я полюбила и тот, кого я так яростно ненавидела… Представляешь?
— Я не буду отпираться, Белоснежка.
— Вполне бессмысленно. У меня только один вопрос — зачем ты волочишься за мной всю жизнь?
— Я хотел, чтобы ты была счастлива, Лиза.
— Замаливал грехи? — она истерично смеется и отходит подальше.
Такая красивая, но совершенно неприступная. Гордо приподнимает голову вверх, сдерживая нахлынувшие слезы.
— Кто ты такой, Марк? Бог? Вершитель судеб? Почему ты вторгаешься в мою жизнь и делаешь то, чего тебя не просят?
— Извини, Лиза, — только и могу произнести слова прощения.
— Прости? За что конкретно? За то, что убил моих родителей? Или за то, что влюбил меня в себя и разбил сердце, Марк? Если тебе нужно мое прощение — прощаю. Но только уходи из моей квартиры и никогда больше не возвращайся, ладно?
Я понимаю, что Лизу в таком состоянии лучше не трогать. Не делаю примирительных шагов, не касаюсь ее, хотя очень сильно этого хочу. Прохожу мимо нее и слышу, что Белоснежка затаила дыхание. Отвернула свои глаза в другую сторону и, несмотря на то, что ей хочется меня обнять, она борется со своим желанием.
— Позвони, если захочешь поговорить.
— Не позвоню, Марк. Я улетаю работать в Париж. Вместе с Борей.
Ее слова как ножом по сердцу. Острым, с отточенным лезвием и красивой резьбой на рукояти. Этот самый нож с диапазоном в секунду вонзается мне в грудь все глубже и глубже. До самого упора.
Бреду по зимней улице прямо. Куда — пока и сам не знаю. Наверное, я всегда был морально настроен на то, что наши отношения с Лизой — утопия. Я никогда не строил иллюзий. Знал, что если Лиза узнает о том, кто я такой, то никогда не простит и не примет меня.
Но от мысли, что она улетает в Париж с Борисом, меня невольно корежит. Не знаю, откуда этот паршивец узнал обо мне правду, но более чем уверен, что подал информацию Лизе исключительно он. Ради своих любовных мотивов направленных на Белоснежку. Обвинять его бессмысленно — Боря просто сделал все раньше, чем должен был сделать я.
Последующую неделю я варюсь в своих мыслях. Стараюсь вычеркнуть все из головы, но цельный образ Лизы никак не выветривается, как бы я не пытался. Представляю, как ее маленькое сердечко волнуется из-за случившегося и рука сама тянется позвонить и узнать как у нее дела. Не придумываю ничего лучше, чем позвонить Боре.