Держи меня, Земля!

Лабрус Елена

Кирилл открыл рот, но закрыл его, так ничего и не сказав. Покачал головой.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — хитро улыбнулась Лера.

— Мне кажется, я догадываюсь что это, — коварно улыбнулся Кирилл.

— Правда? Давно? — опешила она.

— С тех пор, как тебя стало тошнить по утрам от запаха кофе, и ты полюбила мамины солёные огурцы.

— И ты молчал? — легонько ткнула она его в живот.

Он нарочито жалобно скривился якобы от боли, а потом протянул руку.

— Давай дари свой подарок.

— Держи, —

достала Лера из сумки тест с двумя полосками и аккуратно за краешек положила на парапет. — В руки только не бери, а то он немножко описанный.

— Серьёзно? — Кирилл поднял его, подержал в руке, рассматривая. А потом поцеловал.

— Вот ты сумасшедший, а! Всё, больше не лезь ко мне целоваться, — скривилась Лера и брезгливо кинула тест в урну. — Совершенно безумный.

— Я знаю, счастье моё, — засмеялся Кирилл, сгрёб её в охапку и подтянул повыше на широкий парапет, к блестящей внизу в солнечных лучах птичке. — Ну, и что мы загадаем?

Он прицелился рукой с монетой.

— Может вместе? — приготовила Лера свою.

— Три… пятнадцать! — скомандовал Кирилл.

— Мальчик!

— Девочка!

И обе блестящих монеты ударились о каменную поверхность, синхронно подпрыгнули, но так и остались лежать на небольшом каменном выступе.

Кирилл озадачено посмотрел на Леру. Она пожала плечами.

— Эй, молодёжь! — окликнула их Лерина мама, подъезжая с коляской. — Мы ту с Елизаветой Михалной подумали, а не пора ли зайти куда-нибудь перекусить?

— Мам, скажи, а у нас были в роду двойняшки? — смотрела Лера, как Кирилл достаёт из коляски сына.

— Елизавета Михална, у нас двойняшки в роду были? — обратилась мама к тёте Лизе, словно та Леру не слышала.

— Так были, конечно, — обернулась та. — По отцовской линии. У Генки двойня.

— Точно, — ударила мама себя по лбу, и они увлеклись обсуждением очередных родственников.

— Так мы есть-то пойдём? — окликнул Кирилл женщин, потрепал сына по пухлой щёчке и легонько подкинул. — Ох, и тяжёлый ты, Мишаня! Лер, чем ты его кормишь, а?

Мишка весело засмеялся, но потянул ручки к маме.

— Он не много у нас весит для полутора лет?

— Ему год и восемь, Кирилл, — хотела забрать Лера сына, но он не отдал.

— Нечего, таскать такие тяжести, — улыбнулся Кирилл многозначительно и шепнул: — Вдруг и правда близнецы?

Он посадил сына на плечи. И тут же пожалел. Довольный Мишка вцепился в его длинные волосы.

— Дамы! — окликнул Кирилл, поморщась от боли. — Пенсионный фонд России! Может, в Пироги?

— Кирюш, какие пироги-то? — обернулась Лерина мама.

— Я знаю. Тут недалеко, — показала рукой Елизавета Михайловна. — Забыла только, как кафе называется. Как раз по дороге в Эрмитаж. В подвальчике.

— Я и сам всё время название это забываю, — Кирилл полез в карман за телефоном, придерживая

сына одой рукой. — Лер, а ты моей маме не звонила?

— Нет, она сама звонила, — забрала Лера у мамы коляску и повезла сама. — Сказала у них всё хорошо. Жаль, что она с нами не поехала.

— Ой, да куда ей со своим питомником, — обернулся Кирилл. — Последним щенкам ещё и месяца нет. Разве ж она сможет их оставить. Просто от неё сообщение, а я даже не слышал. И от Степана.

— Давай мне тогда Мишку. Перезвони.

— Да он мне не мешает. Пошли, пошли, — он мотнул головой и снова задумчиво уставился в телефон. — С работы тоже звонили. И Марта.

— Ну твоей работе и отпуск не отпуск. И праздники не праздники, — вздохнула Лера.

— Кирилл, а какая у вас должность? — спросила Елизавета Михална, когда он закончил говорить. — Вы же сейчас на немецком говорили?

— Да, это я хозяйке квартиры в Кёльне перезванивал. Лер, я забыл оставить ключи. И в упор не помню, куда мог их бросить, — он обернулся к жене, а потом снова к Елизавете Михайловне. — Я сейчас директор общего фарм-дивизиона по России, Европе и странам СНГ. Даже не знаю, как подробнее и пояснить-то.

— Я знаю, как, — вмешалась мама. — Их сейчас, Лиза, одним словом, к нам и не затянешь, — Мотаются между Кёльном и Москвой. Но в Подмосковье там хоть дом, а в том Кёльне… тьху! Такая клетушка, у тебя в Колпино побольше будет. Вот второго родят и совсем места не будет.

— Мы снимем квартиру побольше, — улыбнулся Кирилл, пересаживая сына на руку. — Да, Мишань? Тебе же нужны и сестрёнка, и братишка?

— Так, ключи в сумке, — показала Лера и спрятала их обратно. — А мама-то что написала?

— Прислала фотографии цветущих яблонь, дедовских, колоновидных, — Кирилл прижал к себе Леру одной рукой. — Ну и своих щенков, конечно.

— А Степан?

— Девочка у них, — поцеловал он Леру в лоб. — Без ЭКО, без всяких свистоплясок. Ох, не завидую я тому Степану.

— А я рада за них, — улыбнулась Лера.

— Ты за всех рада. За Артёма с Дашкой. Ну, как же! Сын, — сокрушённо махнула рукой мама, забирая коляску. — За Витю со Светкой. Ведь тоже скоро второго ему родит.

Она бодро покатила коляску впереди, а потом развернулась:

— Хоть разозлилась бы на кого.

— А зачем? — удивилась Лера, обнимая Кирилла покрепче. Искренне радуясь за Витьку, что его операция оказалась обратимой.

— Потому что неправильно это, — упиралась мама.

— А я считаю правильно. Не должны рушиться судьбы из-за злых языков, науськиваний, сплетен. Мы так охотно верим в плохое. И зря. Ведь у каждого — своё счастье. У кого-то тяжёлое, у кого-то полегче. Правда, тёть Лиз? Главное, слушать только себя. Не испугаться, всё бросить и выйти замуж за грузина-краснодеревщика. Ну, или поверить женатому мужчине.