Держиморда
Шрифт:
Я продолжал говорить, замечая, что отчужденность и даже страх, поселившийся в глазах моих подчиненных, после увиденного кровавого результата моих ночных усилий, уходила. Слова «справедливость, возмездие, мучители» вбивались в их головы, заставляя ощутить свою причастность к результатам кровавой бойни и ее справедливость.
Закончив короткую речь, я выдал план работ на сегодня.
— Бойцы, сейчас грузите этих нелюдей на телеги и везете на пересечение набережной Фонтанки и Невского. Там выкладываете их рядком и каждому на шею вешаете вот эту картонку — я показал на обрезки безжалостно распотрошенных мной коробок,
— Командир, а это что? — вахмистр потряс картонкой с приговором.
— А это агитация и пропаганда, дорогой Владимир Николаевич. Слушайте дальше. Как с этими закончите, пришлете мне, к полудню, к нашему дому, пять человек и Тимофее с телегой, у нас еще сегодня собрание. Остальные возвращаются сюда. Там, с той стороны конюшня, лошадей обиходить и туда поставить. Телеги здесь, перед складом расположите. И садитесь здесь в оборону. Я буду или сегодня вечером или завтра с утра, расскажу о наших планах на ближайшее будущее.
Глава 20
Российская Империя. 6 марта 1917 года.
Согласно историческим сведениям, например, в Петербурге с апреля по август 1917 года число одних только краж выросло в 6,7 раз. Самыми криминальными были центральные районы столицы. Преступники захватывали здания учреждений и организаций, превращая их в «малины», безнаказанно убивали и грабили.
Сайт «Русская Семерка»
До того, как ехать на инспирированное мной собрание жителей Адмиралтейской части столицы, я попросил Тимофея доставить меня к букинистической лавке.
Добрый день! — Поприветствовал меня однорукий хозяин: — Давненько вы не заходили. Вы хотите забрать своё имущество?
— Даже не надейтесь, уважаемый Платон Иннокентьевич! Я прибыл к вам, чтобы навеки поселиться…
Глядя, как на глазах бледнеет лицо хозяина, я не выдержал и рассмеялся:
– Простите меня за неудачную шутку Платон Иннокентьевич. Никаких дурных мыслей относительно вас, вашего семейства и вашей недвижимости, в голове у меня нет. От вас я съеду не позже оговоренного нами срока, а может быть и раньше. А сегодня я пришёл к вам, чтобы сделать предложение, от которого вы не сможете отказаться. Я вижу, что покупателей у вас, по-прежнему не очень много. Потому я предлагаю вам перейти работать на меня. Может быть, предложенная мной работа не самая высокооплачиваемая, но она вам будет по плечу, я уверен в этом.
Кроме того, — я многозначительно уставился в испуганные глаза букиниста: — я точно знаю, что в ближайшее время вопрос денежного содержания будет не настолько важен, так как новое правительство начнет выпускать много необеспеченных ничем денег. И важным для сотрудника станет наличие продуктового пайка. А я намерен в ближайшее время решить вопрос и по должностным окладам, согласна штатного расписания, и по пайкам. А до решения этого вопроса на уровне города, паёк и денежное содержание я буду обеспечивать из собственных средств. Соглашайтесь, Платон Иннокентьевич, вот ей-Богу, не пожалеете! Вы, всё равно, ничего не теряете, согласившись на мои условия.
Мой визави помолчал, глядя в окно, подумал пару секунд, после чего ответил:
– Хорошо, Петр Степанович, допустим, я соглашусь. В конце концов, в лавке меня смогут подменит жена или старший ребенок, посетителей действительно, совсем немного. Но, чем я должен заниматься у вас исходя из моего печального положения? У однорукого калеки не так много возможностей.
– Как я вам уже сказал, уважаемый Платон Иннокентьевич, вы будете заниматься организационной и письменной работой, которой очень много, а должность ваша будет называться ответственный секретарь или начальник канцелярии. Мне всё равно, поэтому выбор названия должности за вами.
– Хорошо, я согласен! — мой арендодатель стал взволнованно поправлять свою одежду единственной рукой: — Когда и куда нужно прибыть на службу?
– А вот прямо сейчас мы и направимся на первое задание!- я дружески хлопнул букиниста по плечу: — Прямо сейчас одевайтесь и поедем на очень ответственное мероприятия. Да ещё, если есть такая возможность, прихватите с собой несколько химических карандашей и какую-нибудь чистую и толстую амбарную книгу, которую подпишите на лицевой странице…
Я задумался:
— Ну, например, назовём ее журналом основополагающих документов. Одевайтесь, уважаемый Платон Иннокентьевич… Времени у нас очень мало.
Тимофей — молодец, привёз нас очень быстро, к началу собрания мы успели. Народу собралось очень много, гораздо больше, чем я планировал и вызывал по повесткам силами вооруженной инвалидной команды. Вкусив кусочек революционной демократии, народ приохотился к общественной жизни и пока подобные мероприятия, а я обозвал его народным сходом, посещал охотно.
Тимофей подкатил телегу к плотно сбившимся людям и развернул телегу, вызвав недовольный ропот со стороны публики. Я встал на телегу, почти как Ленин на броневик, и обратился к собравшейся толпе:
– Товарищи! Товарищи и господа, кому как нравится, так как теперь мы живём в истины демократической в стране, то любое обращение имеет место. Предлагаю считать народный сход жителей Адмиралтейской части города Санкт-Петербурга открытым. До начала схода нам необходимо…
Я долго не мудрствовал и действовал по правилам общего собрания членов гаражно-строительного кооператива, назначив себя председателем, а Платона Иннокентьевича обязал вести протокол схода. Членов счетной комиссии назначил тоже я, ориентируясь на внешнюю благообразность окруживших меня жителей района. Народ балдел, им пока было интересно. Закончив с формальностями, я перешел к главному…
— Сограждане! Великая Февральская революция… — я чуть не озвучил, намертво вбитые в мозг на занятиях по «Истории партии» ленинские строки о большевиках, которые долго говорили о необходимости, но сумел вовремя поправиться: — за которую боролись все мы, свершилась! Ура, товарищи! Теперь, товарищи, когда источником власти в нашей стране является народ, то есть, все мы вместе и, каждый поодиночке, мы должны жить по-новому, громко заявить о своем праве самим выбирать, как нам жить дальше. Сограждане! Тысячелетнее самодержавие пало, буквально за несколько дней, показал свою неспособность руководить стороной в условиях политического кризиса. Власть царя рухнула в одночасье, потому как бывший император потерял легитимность, то есть, поддержку со стороны гражданского общества, поддержку жителей столицы и всей страны.