Держись подальше!

Савицкая Элла

После больницы Алекса подбросила Колина домой.

— Спасибо, Ал, — искренне поблагодарив девушку, Филлипс потянулся и на этот раз без усилия поцеловал девушку в щеку.

— Не за что, Колин. Береги себя!

— Знаешь, я уверен, что ты простишь меня. Если бы ты не собиралась этого делать, не помогла бы.

Оказывается, Колин ее очень плохо знает. На самом деле любой нормальный человек в аналогичной ситуации поступил точно так же.

Фостер не ответила. Дождавшись, пока Филлипс выйдет, завела машину и поехала домой. Домой,

где Паши не оказалось.

Глава 32

Терзаемая неприятными снами, Алекса проснулась на полчаса раньше. Голова раскалывалась, словно после ночи подготовки к важному тесту. Бросив взгляд на часы, встала с постели и отправилась в ванную. Едва не испугавшись собственного отражения с явными синяками под глазами, умыла лицо и потянулась за зубной щеткой. Снова чертов стакан слева!

Со стуком вернула его на законное место, рефлекторно покосившись в сторону соседской двери, но тут же отвернулась, чтобы начать рьяно чистить зубы. Ей не нужно знать, когда он вернулся, если он вообще вернулся. Не нужно представлять, как проводил время. Но разве мозг об этом спрашивает? Атакует роем вопросов, ответы на некоторые появляются спустя секунду.

Дверь, ведущая в комнату Паши, открывается, и брюнет, на мгновение остановившись в проходе и встретившись с Алексой взглядами, входит внутрь.

Измученное мыслями девичье сердце разгоняется, когда, обведя его взглядом, приходит понимание, что на парне та же одежда, что и вчера вечером. А это значит, что он только вернулся… Провел ночь не дома и скорее всего с Эммой. Или кем-то еще, удивляться уже нечему.

Резко отвернувшись, Фостер упирается взглядом в собственное пугающее отражение, как назло выдающее с головой то, как ее грудная клетка начала подниматься чаще.

Это не потому, что ей больно. Совсем нет. Ей вообще все равно.

Сплюнув пасту, Ал проморгалась, склонившись над раковиной. Но ведь больно! Так сильно, будто он предал ее и нечто важное между ними?

Пара секунд ушла на то, чтобы притвориться умывающейся, а на деле пытаться справиться с комом и растущей обидой. Ладони подрагивали, а царапающее ощущение в горле упрямо не хотело исчезать.

Бесшумно втянув воздух, Фостер собралась и выпрямилась, тут же опешив. Из одежды на парне остались только трусы. Футболка и джинсы за ненадобностью валялись на полу.

— Мог бы дождаться, пока я выйду!

— Зачем? Сомневаюсь, что после того, как мы переспали, ты бы очень смутилась, — довольно резко ответил Паша и подошел к раковине, бесцеремонно отодвигая девушку плечом.

— Я еще не закончила, — возмутилась Алекса, — мне нужна ванная!

— Пользуйся, я тоже нового ничего не увижу, — как ни в чем не бывало ответил брюнет и, плеснув в лицо водой, достал из ящика бритву.

Алекса удивлённо обвела глазами опасный предмет. В руке парня оказалась не привычная Джиллет, а похожая на нож, с одним лишь острым лезвием бритва. Разве такими кто-то еще бреется?

Ею можно лицо изуродовать, если не знать, как правильно пользоваться.

Фостер хмыкнула, заставляя карие глаза остановиться на ней в отражении. Широкая бровь вопросительно изогнулась. От той нежности, что на короткое мгновение появилась в парне еще позавчера, и следа не осталось.

— Бутафория? — кивнув на бритву, прищурилась Алекса.

Паша не сразу понял, о чем речь. Перевел взгляд на собственную руку, держащую идеально острую сталь, и снова взглянул на Алексу. Не менее цинично произнес, обведя ее образ головой:

— А это тоже бутафория? Все по себе судишь?

— О чем ты?

— О тебе.

Мраморные глаза сузились, наполняясь яростью.

— Ты меня не знаешь. Сам же каждый раз пытаешься казаться одним, а на деле оказываешься совершенно другим. Не удивлюсь, если и сейчас играешь, и эта вещь не настоящая.

Мужские черты лица ожесточились, глаза потемнели. Алекса физически почувствовала, как его деланное равнодушие испаряется. Паша склонил голову на бок и потянул уголок губ в сторону. Приподнял бритву, чтобы неторопливо провернуть ее в пальцах.

— Проверим?

Не дожидаясь позволения, резко выбросил свободную руку, хватая Ал за топ и рывком притягивая к себе. Врезавшись в голое мужское тело, девушку взорвало изнутри опаляющими ощущениями. Охнув, Фостер собралась на него накричать, когда холодное лезвие внезапно коснулось ткани ее пижамы и без особого усилия поехало вниз. Дыхание сбилось комком в легких, сердце споткнулось и замедлило ход, боясь лишний раз дернуться, так близко острие прошло к коже и разрезало любимый атлас. Края разъехались в стороны, обнажая грудь с напряженными сосками.

Господи, ненормальный!

— Ты больной! — крикнула Ал, эмоции которой закрутило в воронку ярости. — Ты мог меня поранить!

Забыв о том, что стоит к Паше слишком близко, она ударила его в грудь. Этот гранит даже не сдвинулся с места.

— Павел… — раздалось приглушенно откуда-то извне, заставляя Фостер замереть на месте. А спустя долю секунды раздался стук в дверь, но не ванной, судя по звуку, а в одну из спален. — Павел?

Глаза Ал испуганно расширились. Сердце ухнуло вниз, когда Фостер узнала голос отца. Он уже прилетел?

— Алекса, дочка, я войду? — на этот раз глава семейства окликнул ее

— Пап, я скоро выйду, — крикнула, наблюдая за тем, как Паша без стеснения скидывает трусы и входит в душевую кабину.

— Да я только спрошу у тебя. Ты не..

Дальше она не услышала, потому что в душевой кабине зашумела вода. Сердце камнем ухнуло вниз. Черт, черт, черт!

Из-за размера помещения услышать говорящего за дверью из-за шума воды было невозможно, поэтому Фостер с отцом ещё давно разработали такую схему: если ему нужно о чем-то спросить, а она в душе, мужчина приоткрывал дверь, но не входил внутрь. Так они могли слышать друг друга.