Держись, сестренка!
Шрифт:
И вот рано утром поезд пришел в Смоленск. Город незнакомый. Стою и думаю: куда же идти?.. Как-то само собой получилось, что оказалась у секретаря обкома комсомола.
— Мне нужна работа и жилье, — проговорила на ходу от двери до стола.
— Откуда вы, девушка? — спросил секретарь.
— С вокзала!
— Садитесь и рассказывайте.
— Нечего мне рассказывать, мне нужна работа и жилье, — повторила я упрямо.
— Ну, тогда покажите, какие есть у вас документы?
— Пожалуйста! — И я выложила на стол все, что имела: паспорт, комсомольский билет, красную книжечку с
Читая документы, секретарь задавал мне вопросы, как бы невзначай сам отвечал, сочувствовал, куда-то звонил, а я сидела на диване и… плакала.
— Ну, рева, пойдем обедать, — слышу его насмешливый, обращенный ко мне голос.
— Не хочу, спасибо!
— Пойдем, пойдем, — он потянул меня за руку. После обеда, увидев мой пустой кошелек, одолжил двадцать пять рублей до первой получки и дал направление на
Смоленский льнокомбинат.
— Езжай прямо в отдел кадров. Я обо всем договорился. А как устроишься, иди в аэроклуб к комиссару. Там есть тренировочный отряд для тех, кто уже закончил пилотскую подготовку.
В тот же день меня приняли счетоводом по расчету прядильщиц, к вечеру поселили в общежитие, в комнату, где жила лучшая стахановка комбината Антонина Леонидовна Сокольская. А вскоре зачислили и в аэроклуб. Я снова стала летать!
Надежды поступить в летную школу почти не было. Кроме меня в тренировочном отряде аэроклуба летали пять потомственных смолянок, а я-то была приезжая. Но вот однажды вызывает меня комиссар аэроклуба и говорит:
— Мы решили единственную «женскую» путевку в Херсонскую авиационную школу отдать тебе. Завтра же бери направление и быстрее езжай в Херсон. Учти, там кроме специальных предметов придется держать экзамены и по общеобразовательным. Конкурс большой, готовься!
В Херсоне действительно был большой наплыв воспитанников аэроклубов страны. Приехали из Москвы и Ленинграда, Архангельска и Баку, Комсомольска-на-Амуре и Минска. На штурманское отделение в школе принимали только девушек, на инструкторское — в основном парней.
И снова комиссии — медицинская, мандатная. Наконец вывешены списки принятых — меня зачислили на штурманское отделение. Бегу на почту телеграфировать маме…
Пишу вот это сейчас и вспоминаю, как мне не хотелось, чтобы мой сын Петя поступал в военное летное училище. Я его всячески отговаривала, и он, кажется, согласился со мной. Но спустя недели две подошел и говорит:
— Мама! Любовь к авиации мне привита с твоим молоком. С раннего детства я слышу разговоры о самолетах. Знаю, как трудно было стать тебе летчиком, но ты добилась своего. Отпусти и меня…
И я сдалась. Втайне надеялась, что не примут сына, так как поехал он в училище поздно, без направления райвоенкомата.
И вот получаю телеграмму: «Рад, счастлив: принят. Целую. Петр».
Но рада ли была я? Материнское чувство брало верх над разумом. Мне очень хотелось, чтобы сын жил в родном гнезде, учился или работал где-то рядом, чтобы я могла, когда нужно, опекать, подсказывать ему, подставить в трудную минуту плечо.
А что думала в те давние годы моя мама, получив телеграмму из Херсона?
Вот то письмо:
«Родная моя, здравствуй!
Я получила твою телеграмму. Рада за тебя. Но еще больше бы я радовалась тому, если бы ты не стремилась в небо. Неужели мало хороших профессий на земле? Вот твоя подружка Настя Рассказова окончила ветеринарный техникум, живет дома, лечит домашний скот в колхозе, и никаких нет тревог у ее матери. А вы у меня все какие-то неспокойные, чего-то все добиваетесь и куда-то стремитесь.
Восемь человек вас, детей, у меня, и за всех я в тревоге. Все разлетелись, мои птенцы. Вот и последнего, Костю, проводила в армию. Дала ему наказ служить верно и честно, но когда поезд с ним стал скрываться за поворотом — упала на платформе без сознания. И что это уж со мной такое приключилось — ума не приложу…»
Нас у родителей было шестнадцать человек детей — восемь умерло, восемь осталось в живых. Хлеба хватало, как тогда говорили, только до рождества. Страшная нужда заставляла отца приниматься за отхожий промысел. То он работал возчиком: возил рыбу из Осташкова, с Селигера. То ездил в Торжок за огурцами. А были годы, когда и в Петрограде работал на красильной фабрике. Мерз отец в окопах империалистической войны, с винтовкой защищал Советскую власть в гражданскую. Вернулся больной, и в 1925 году умер — сорока девяти лет от роду.
Васе, самому старшему из братьев, очень хотелось учиться. Но, окончив четыре класса Сидоровской школы, по решению семейного совета, пошел в «мальчики» к портному. Отец тогда сказал так:
— Давай, мать, продадим овцу, и я отвезу Ваську в Питер. Попрошу там Егора Антоновича замолвить словечко у хозяина. Глядишь, мастеровым будет. А тут что?.. Учиться негде, да и возможности у нас нет никакой обувать, одевать, кормить. — И дальше он обратился к сыну; — Может быть, ты, сынок, не хочешь учиться на портного, тогда давай иди в сапожники к дяде Мише. Дядька родной, материн брат, худому не научит. Выбирай.
И Вася выбрал — портного.
До самой Октябрьской революции учился мой брат, да так и не научился портняжному делу, потому что больше-то приходилось бегать в лавку, нянчить хозяйских детей, мыть полы, посуду, топить печи. В революцию шестнадцатилетний паренек раздобыл винтовку и пошел с ней против кадетов вместе с отрядом красногвардейцев. Был Вася ранен и кое-как добрался до тетки Аграфены, дальней родственницы отца. Тетка перепугалась, немедля послала в деревню письмо, написав, что выживет Вася или нет — одному богу известно.
Мама, получив такую весть, бросила все и помчалась спасать сына. Она выходила его, привезла домой, длинного, худого, наголо постриженного.
В деревне Вася прожил недолго. Поступил работать на железную дорогу. А спустя какое-то время рабочие выдвинули его продавцом в свой магазин. В стране разруха, голод — продавцами выбирали самых надежных, тех, кому верили. А потом Васю перевели во Ржев, затем в Москву. Обычная биография рабочих парней тех лет: работал, учился на рабфаке, стал коммунистом. Затем уже окончил Плановую академию, Комвуз. Рабочие фабрики «Москво-швей М 5» избрали Василия своим депутатом в Моссовет.