Дерзкая на десерт
Шрифт:
С удовольствием повиснув на мощных плечах, я с неменьшим удовольствием и даже злорадством сообщаю его стояку:
– Хрен тебе. Укатали сивку крутые горки.
– А я тебе японский паровой омлет готовлю… – наигранно трагично сообщает Влад.
Ха. Больше я на это не куплюсь!
Вчера вот и поесть толком не дали, и надругались… беляшом угрожали.
Уже проснувшаяся задница напоминает, что она предупреждала. Другое место, участвовавшее во вчерашнем разврате, сыто молчит.
– Мне только кофе, – качаю
Я вообще еще не в себе.
– А потом? – напрягается Козырев.
– А потом я вызову такси и поеду домой, – вздохнув, я отлепляюсь от большой грелки и подхожу к платью, которое висит на спинке стула.
Вот прям так сразу на нем ничего не заметно, но это если не приглядываться.
– Хочешь, химчистку вызову? – предлагает нахмурившийся Влад.
– Нет, спасибо, но уж лучше я дома эти займусь. Я без претензий, – не кривя душой, говорю я.
– Так торопишься смыться?
– Да, – честно признаюсь я.
Помрачнев, Козырев ставит передо мной чашку кофе.
Делаю глоток.
Восхитительно!
Мир наполняется красками, в измученное тело возвращается жизнь.
Ладно, что бы я вчера ни пережила, эта чашка многое искупает.
Я прихожу в благостное состояние настолько, что, когда Влад снова тянет ко мне лапы, я просто бью по ним и даже не ругаюсь.
Пока я собираюсь домой, он мотается за мной по квартире.
За Козыревым мотается Сева.
Оба меня нервируют, но почему-то довольно вяло.
В итоге вместе со мной собрался Влад.
– А ты куда? – спрашиваю я его, костеря себя за то, что вчера не позаботилась о мобильнике.
Видимо, Левина вчера жаждала узнать, как у меня дела обстоят и звонками разредила телефон нахрен. Зарядник с собой в ресторан я естественно не брала. Козыревская мне не подходит.
– Отвезу тебя домой, – сопит он.
– Ну ладно…
Отказываться глупо. Тем более, что там еще какая-то лужа, помнится, во дворе.
В машине мы молчим. На меня вдруг накатывают стыд и неловкость, а что происходит с таким говорливым Владом я не знаю. Да и честно говоря, меня больше заботит собственное состояние. Поэтому, назвав Козыреву адрес, я отворачиваюсь к окну и попеременно то краснею, то бледнею, вспоминая свое вчерашнее родео.
И настолько увлекаюсь самобичеванием, что не сразу соображаю, что, остановившись у моего дома, Влад не только открывает мне дверь, но и провожает меня до подъезда.
Точнее, я спохватываюсь уже у лифта.
– А ты куда?
– До двери доведу, – буркает чем-то недовольный Козырев.
И что ему не так?
Он же получил все, что хотел?
Но, видимо, у него в организме до сих пор бродят какие-то желания, потому что как только я открываю дверь в квартиру, он заходит туда вместе со мной и, распахнув пальто, снова начинает меня тискать.
– Ты ведь без трусиков, да? – хрипло спрашивает меня он.
–
– Я тебе попозже позвоню, – тяжело дышит Влад, отказываясь выпускать меня из лапищ. – Во сколько часов набрать?
– В никогда часов! – тут же отвергаю я, потому что промежность начинает жалобно стонать.
– Это мы еще посмотрим, – зло сузив глаза, рубит Козырев и, крепко поцеловав меня в губы напоследок, уходит, шарахнув дверью.
А я пытаюсь унять заколотившееся сердце. Солнечный удар просто, а не мужик.
Нет. Я больше на такое не пойду.
Ни за что и никогда.
Глава 20. Шокирующее открытие
– У тебя совесть есть? – верещит Левина в трубку. – Ты могла мне хотя бы маякнуть, что жива и здорова?
Ну как жива? Как здорова? Вот что ей сказать?
Я хожу враскоряку, хотя всегда считала, что такое выражение сильное преувеличение.
– Нету у меня совести, – покаянно вздыхаю я. – Ни совести, ни чести, ни достоинства…
– Дала? – тут же перестраивается на продуктивную беседу Янка.
– Дала, – опять вздыхаю я.
– Чем он тебя взял?
– Мясом, – душераздирающе стону я в трубку, осознавая всю глубину своего падения.
Левина мерзко хихикает в трубку.
– Ну и как? Вкусно?
– Переела, – обтекаемо отвечаю я.
– Ну и что? Чего молчишь? Пальцы у него длинные, это я помню. А ствол?
– Твоя примета работает, – признаюсь я, внутренне содрогаясь. Я теперь не та, что прежде. В меня влезает дубина Козырева, мне надо с этим смириться.
– А чего такая грустная тогда? – удивляется Яна. – Или он сплоховал?
– Да нет. Это я в конце дистанции была бесполезным грузом. Старая, видать, уже.
– Но-но! Я тебя старше на два месяца! Тут дело только в тренировках. Мне Гера урок про повторенье чаще всего преподает.
Что? Повторенье?
– Спасибо, не стоит.
– Ну ты чего скуксилась? – не отстает Левина. – Жалеешь?
– Я сорвалась, – признаюсь я. – Вернулась сегодня и заказала себе ведро пломбира. Клубничного. И сожрала его.
– Ого! – присвистывает Янка. По нашим меркам ведро пломбира тянет на сильное душевное волнение. – Да не гунди. Может, еще все хорошо будет…
– Не будет, – ною я. – Он не влюбился, не был сражен моими чарами, а хладнокровно меня совратил. А потом я сказала, что ничего больше будет. Никогда.
– Зачем? – поражается Левина.
– Я откуда знаю! – психую я.
Все я знаю.
Думала, Козырев опять встопорщится, возбудится от отказа и бросится меня завоевывать.
А он, скотина, даже не написал.
Вот я и уплела мороженое. И теперь я останусь одинокая, с осиротевшей киской и толстая.
Начинаю хлюпать носом, представив свою незавидную долю.