Дерзкая наследница

Бойл Элизабет

— Что случилось? — спросила Лили, когда он проходил мимо.

Труссебуа раскрыл было рот, но так ничего и не сказал. Однако Лили заметила, что губы его дрожали. На ее вопрос ответил судья.

— Французская республика вызывает свидетеля по этому делу, — объявил он. — Мари-Тереза-Жанна Понтавик с острова Мартиника, настоятельница монастырской школы «Ле-Дам-дю-Провиденс».

Глава 17

В следующее мгновение дверь снова отворилась, и в зале появился высокий широкоплечий охранник, сопровождавший нового

свидетеля.

Мать-настоятельница монастырской школы Аделаиды? Теперь уже Лили не сомневалась: сейчас слушание закончится, ее арестуют, а завтра утром казнят. Возможно, эта монахиня будет настолько добра, что помолится за ее грешную душу.

Когда настоятельница проходила мимо, Лили отвернулась: она страшилась взглянуть в лицо этой женщине Лили вспомнила последние слова Уэбба. Он сказал: «Если что-нибудь случится, постарайся выбраться отсюда».

Она посмотрела на дверь. У двери стоял все тот же широкоплечий охранник.

Побег исключается.

— Итак, гражданка, — обратился судья к настоятельнице, занявшей свидетельское место. — Вы заявляете, что у вас есть сведения по этому делу?

— Да, сын мой.

Лили по-прежнему боялась взглянуть в лицо этой женщине — ведь та тотчас ее разоблачила бы. Но что-то в голосе монахини привлекло ее внимание. Возможно — легкий акцент. А может быть, негромкий, но мелодичный голос. Очень знакомый голос…

В конце концов любопытство взяло верх — Лили посмотрела в лицо свидетельнице. И тут все страхи исчезли — арест ей не грозил.

Страхи исчезли, и теперь ее терзала жгучая ревность. Теперь она знала, почему Уэбб накануне покинул ее, знала, с кем он провел весь день.

Со своей бывшей любовницей.

Из-под черно-белого головного убора монашки на Лили смотрели ярко-голубые глаза Амелии, леди Марстон.

Офицер подбежал к скромному черному экипажу, стоявшему неподалеку от здания, где проводились слушания, и что-то сказал сидевшему в карете человеку. Тот велел кучеру трогаться.

— Объясните мне еще раз: почему я позволяю этой женщине завладеть состоянием де Шевену? — спросил Наполеон, скрестив на груди руки и откидываясь на спинку сиденья.

Жозеф Фуше улыбнулся:

— Потому что она поможет нам раскрыть тайны вероломного Анри де Шевену.

— Откуда такая уверенность?

— Я уже давно подозревал, что Анри де Шевену — изменник и шпион, но не знал, кто именно является его хозяином. Сейчас я это знаю. — Фуше кивнул на письмо, которое держал в руке, письмо это недавно перехватили его люди.

— Допустим, что вы правы. И все же я не могу допустить, чтобы самозванка завладела таким состоянием.

— Уверяю вас, деньги ее совершенно не интересуют. Она охотится за какими-то секретными документами. Мерзавец де Шевену не мог забрать их с собой в могилу. Но сегодня вечером я узнаю все об этом деле. И буду знать всех ее сообщников. Тогда мы сможем обвинить де Шевену в измене, и все имущество перейдет к нам на законных основаниях. Мы арестуем всех сообщников де Шевену, а также тех, кто лжесвидетельствовал на слушании. И это будет справедливо.

— А если вы ошибаетесь? — нахмурился Наполеон. Жозеф криво усмехнулся — иметь дело с Бонапартом становилось все труднее. Более того, он чувствовал, что первый консул ему уже не доверяет. Стало быть, надо сделать верный ход, чтобы вновь завоевать доверие Наполеона.

— Тогда все очень печально… Если наследница откажется сотрудничать с нами, с ней может произойти несчастный случай. И тогда все ее состояние отойдет к нам — опять-таки на законных основаниях.

— Вы все предусмотрели, — кивнул Наполеон. Он протянул руку и, откинув с окна шторку, какое-то время смотрел на проплывавшие мимо фасады домов. Потом сказал: — Прекрасно, Фуше. Мне хотелось бы, чтобы эти деньги пошли на благое дело.

Деньги де Шевену на «благое дело»? Фуше едва удержался от смеха. Эти нажитые преступным путем деньги мигом перекочуют в карман распутной Жозефины. Или до них доберутся алчные родственники Бонапарта.

Уязвленный недоверием Наполеона, Фуше, однако, промолчал. Как и его давний недруг Анри де Шевену, он знал, когда и с кем вступать в союз, — только потому и выжил.

И снова Фуше подумал о том, что скорее всего не станет служить Наполеону так долго, как тот хотел бы. Если этого несносного корсиканца все-таки свергнут, он будет служить другому режиму, а может, и совсем исчезнет.

А пока что… Через несколько часов он покончит с этим делом, откупорит бутылку хорошего вина и выпьет за будущее новой Франции.

После того как Амелия подтвердила, что перед ней действительно воспитанница, суду оставалось лишь объявить Аделаиду де Шевену законной наследницей Анри де Шевену.

Труссебуа торжествовал. То и дело поглядывая на Костаров, он улыбался им и, вероятно, считал себя блестящим солиситором.

Лили с величайшим трудом продолжала разыгрывать навязанный ей спектакль. Однако ей все же удалось прослезиться, когда она обнимала добрейшую настоятельницу.

Но теперь она знала: Уэбб поддерживает связь с Амелией. Значит, он лгал ей, утверждая, что у него нет никакой любовницы.

Он оказался лжецом.

Они вместе с Амелией вышли в коридор, и Лили видела, как Уэбб подошел к ней с улыбкой, взял ее за руку и поблагодарил за доброту и отзывчивость.

При этом Лили заметила, как вспыхнули глаза Амелии и как они с Уэббом обменялись многозначительными взглядами.

Как она могла оказаться такой наивной? Почему поверила Уэббу?

Теперь им с Уэббом уже ничего не угрожало, но Лили при мысли об этом не испытывала радости. Она сейчас хотела лишь одного: побыстрее найти дневники графа и вернуться в Лондон.

Тогда Уэбб Драйден уйдет из ее жизни, уйдет навсегда. А она закончит свои дела в Англии и вернется в Виргинию.

И тут она услышала, как Амелия вполголоса проговорила:

— Месье, не будете ли вы столь любезны, не проводит ли меня?

Лили не стала дожидаться ответа Уэбба. Резко повернувшись, она быстро зашагала по коридору. Лили задыхалась и стремилась побыстрее выбраться на свежий воздух.

— Аделаида! — закричала ей вслед Розали. — Подожди, моя дорогая. Мы должны обсудить наши планы на вечер.