Десант на Сатурн, или триста лет одиночества
Шрифт:
«Стартер» коротко блеснул зеленым. Это означало, что в километре отсюда прямо из десбота стартовала ракета с шоковой боеголовкой. При этом бот как транспортное средство переставал существовать. Но это не имело значения. Никто и не собирался отходить морем…
Ракета должна была взорваться в нескольких метрах от балка, взрывной волной, ослепительной вспышкой и диким грохотом, усиленным благодаря особым акустическим компонентам заряда, выкурить моджахедов из их убогого укрытия, ослепить и оглушить, привести в невменяемое состояние, а заодно и обезвредить все их охранные системы. Вот тогда-то «пингвины», черно-белыми призраками возникающие из полярной метели, и возьмут недобитков тепленькими. Живыми. По возможности…
Ага,
Задрав голову, командир проводил взглядом пронзившую буранную мглу «Стерву» – тоже неофициальное, но уж больно меткое название для этой милой штучки – и первым нарушил радиомолчание:
– Внимание! Стерва в гостях! Начинаем!
Блямснуло – иного слова и не подберешь. На мгновение стало светло. Даже слишком. Адским громом, в котором особенными «звенящими» нотами прорезывались те самые акустические компоненты, скрутило нервы в тугой жгут. А ведь на ушах Колычева и всех его бойцов сидели плотные наушники; что ощутили «иблисы», трудно даже представить. Недаром в спецификации «Стервы» было обозначено, что световые и звуковые эффекты, возникающие при детонации боезаряда, аналогичны тем, что сопровождают ядерный взрыв малой мощности. И наконец, пошла ударная волна…
Колычевские бойцы не стали дожидаться приказа к атаке. Едва из развороченного балка начали выскакивать черные, шатающиеся фигуры ультриков, «пингвины» хватали их, как кур, разбегающихся из обрушившегося курятника. Или свиней, что больше подходило к ситуации. Капитану оставалось лишь принимать короткие доклады и вести счет. «Иблисы» почти не сопротивлялись. Операция шла как по маслу.
Это-то и не нравилось Колычеву. Сердце чуяло недоброе. Не могут прожженные бандиты, уцелевшие во время Великой Зачистки, сдаваться практически без боя. Капитан цепким взглядом окинул руины балка. Ничего необычного. Груда гофрированного дюраля, клочья теплоизоляции, обломки двухъярусных нар, какое-то тряпье, уже занявшееся дымным, вонючим пламенем от вывалившихся из опрокинутой печки раскаленных топливных брикетов.
Это ж сколько «термитника» запасли, сволочи… Не-ет, тут все чисто…
Капитан повернулся к жалким развалинам «вражеской базы» спиной. И напрасно. Заслышав неясный скрежет, грохот опрокинутого кровельного листа и совершенно отчетливый сухой сдвоенный щелчок, Колычев не стал оборачиваться. Чтобы уйти с линии выстрела, он кинулся на снег, перекувырнулся через голову, срывая с плеча верный «калаш», и только тогда повернулся к неведомому противнику лицом.
Увиденное заставило его – даже его! – на секунду утратить ощущение почвы под ногами. Среди обломков балка стоял высокий, чертовски мускулистый парень, коротко стриженный, голый по пояс и почему-то в солнцезащитных очках на широкоскулом лице. В каждой ручище он держал по допотопной американской «М-16», неторопливо поводя из стороны в сторону утолщенными стволами. Во всей его позе, в четко очерченной потусторонним свечением снега рельефной фигуре сквозила непоколебимая уверенность в собственной мощи и непобедимости. Все звуки и краски мира поблекли для капитана. Он почувствовал необъяснимый, какой-то детский восторг и трепет перед этим видением из прошлого.
Боже, где я мог его видеть?..
– Что за срань?! – спросил глава Комитета начальников штабов генерал-лейтенант Скрябин, тыча тупым ногтем в монитор. – Где я мог его видеть?
Он выжидательно посмотрел на других участников совещания, коих было ровно двое. В окнах обширного кабинета сияла безмятежная синь над Гудзоновым заливом.
– Это ведь этот… – начальник контрразведки Особой бригады генерал-майор Булыга в смущении поскреб лысину, – как бишь его… Термометр,
– Кто-кто?
– Терминатор, – поправил Александр, оглаживая огромного котяру, примостившегося у него на коленях, черного с белой кисточкой на хвосте. – Персонаж Арнольда Шварценеггера в одноименном фильме. Видели, наверное, в детстве…
– Постойте, это какой Шварценеггер?! – пробормотал ошарашенный Скрябин. – Сорок четвертый президент США?
– Он самый, – кивнул Александр.
– Начинал как популярный киноактер, – встрял оправившийся от конфуза Булыга, – потом стал губернатором Калифорнии, сумел провести поправку, разрешающую американцам, уроженцам других стран, баллотироваться на высший государственный пост…
– Знаю-знаю, – отмахнулся Скрябин. – Вы мне скажите, как он туда-то попал? Персонаж этот… Терминатор, мать его… Вы мне что, киношку крутите? – «Мортал Комбат» сокрушенно покачал сединами. – Дожил, – горько добавил он. – И так благодаря вашим стараниям я на старости лет сделался генералом без армии, а теперь командир элитного спецподразделения мне заместо отчета туфту какую-то впаривает! За кого вы меня держите!
Александр смотрел на взъярившегося Степана Егоровича с искренним сочувствием. Мафу – тоже. Бравого боевого генерала, превратившегося волею судьбы и корпорации «МС» в большого международного чиновника, нетрудно было понять даже коту. Дряхлый Шварценеггер, вместо того чтобы спокойно сочинять мемуары на своей калифорнийской вилле, омолодился и вступил в ряды ультралуддитов, деяния которых сам же неоднократно публично порицал. Кто же поверит в такую чушь? Да только престарелый Терминатор тут совершенно ни при чем…
– Простите, Степан Егорыч, – мягко сказал Александр. – Разумеется, это не Шварценеггер. Это даже не человек.
– Мр-р, – подтвердил кот.
– А кто же? Пришелец!
– Механтроп, – ответил Александр, стараясь не волноваться, иначе сработает блокировка эмодрайвера. – Антропоморфная версия биомеханического организма. Видимо, изготовлен в одном из филиалов корпорации. Разумеется, неофициально.
– Тэк-с, – проговорил Скрябин. – Значит, в нарушение резолюции Совета Безопасности о недопустимости производства кибернетических андроидов и их аналогов…
Все-таки в бывалом вояке чиновник укоренился основательно, что не могло не радовать. Впрочем, чиновники скоро тоже станут не нужны, ни большие, ни малые. До критической точки оставались считание месяцы. Что тогда произойдет, никто не мог с полной уверенностью предсказать. Разумеется, они с Серго прогоняли разные модели, от идиллической «Свежий воздух» до кошмарной «Хорек в курятнике», но в силу закона о невозрастании социальной энтропии, скорее всего, осуществится самый скучный прогноз. Тем более что Ирма – Иркина матрица, как невесело, с искренней болью пошутил когда-то Кир, – еще долгие годы останется безгласной, до тех пор, пока совокупное население фаланстеров не совпадет с очертаниями всей человеческой популяции процентов на девяносто.
– Я так и не понял, Булыга, – ревел все еще возмущенный Скрябин, – Колычев взял этого вашего Терминатора или нет?
Мафу лизнул хозяина в губы. Александр сообразил, что отвлекся и пропустил какую-то часть разговора.
– Взяли, Степан Егорыч, – с успокоительной твердостью ответствовал контрразведчик. – Правда, по частям… Скоро доставят.
Это он точно выразился, именно по частям.
Александр с непривычной еще легкостью скользнул в киберпространство. Монитор начальственного терминала давал картинку лишь в узком диапазоне частот. Обычная цветная трехмерная, с хорошим звукорядом, она не позволяла ощутить ни шершавого прикосновения кристалликов снега, несущегося со скоростью курьерского поезда, ни тяжести пластозного бронежилета, ни холода оружейной стали.