Десант стоит насмерть. Операция «Багратион»
Шрифт:
…Андрон не поверил своим глазам, когда бронетранспортер резко остановился. Заметили! Знак свыше! Будь проклят тот, кто не верит в звезду Художника!
Немцы почему-то выпрыгивали из бронетранспортера, бежали к лесу, падали…
— Их бин агент, подождите же! — в изумлении закричал Лебедев, подбегая к брошенной машине.
Пару «тридцатьчетверок», идущих по дороге навстречу, Андрон заметил позже, когда рев танковых двигателей перекрыл стук еще работающего мотора «Ханомага». Как же это?! Художник Лебедев заскулил, но тут же собрал волю в кулак. Пусть! Так даже лучше — свои уже здесь. И он здесь — на взятом трофеем, исправном бронетранспортере. Андрон смял сырой лист
— Вперед, товарищи! Бей фашиста! В лес бежит!
«Тридцатьчетверки» ползли по узкой дороге, повернув башни к лесу, прочесывали из пулеметов опушку.
Нужно было сделать что-то правильное. Андрон хотел отдать честь, но фуражки на голове не было. Ах, черт, неудачно. Да, оружие нужно. В бронетранспортере… Лебедев похолодел — а если пропуск с рисунком кто-то найдет? Господи, такую глупость сотворить?!
Андрон вскочил на гусеницу, оскальзываясь, залез внутрь. В заваленной амуницией и оружием машине оказалось двое немцев: один, убитый, лежал у пулемета, другой сидел на корточках, держался за каску и рыдал.
— Хенде хох! — проорал Андрон сквозь грохот двигателей и грозно выпрямился. Немец, пожилой и сопливый, никакой угрозы не представлял. Вот найти комок пропуска будет чертовски сложно. Видимо, сжевать улику будет надежнее…
Немец, в ужасе глядя на полуголого, явно сумасшедшего русского, отшвырнул в его сторону винтовку.
— Вот ты мразь фаш… — договорить Андрон не успел — чувствительно стукнувший по коленям «маузер» заставил большого художника пошатнуться. Он попытался опереться о бронированный борт, не преуспел — и Судьба почему-то не успела поддержать за шиворот своего Художника. Возможно, побрезговала хвататься за грязную нижнюю рубаху. Или оглохла — грохот танков кого угодно прошибет.
Андрон успел подумать, что очень бессмысленно и некрасиво выпадать из трофейной машины. Больше ничего не успел. Даже по-настоящему упасть в этот танковый грохот не успел — размазало между гусеницей «Ханомага» и катками прошедшей впритирку «тридцатьчетверки». И боли не было — некоторым художникам действительно жутко везет по жизни.
Нельзя сказать, что Андрона Лебедева никто не вспоминал. Сначала его вспоминали танкисты, отчищая траки. Ну, конечно, не лично художника — его никто не заметил, — а просто войну ругали и работу гадскую. И в партизанской бригаде Лебедева немного повспоминали — митинг готовили победный, а оформителей не хватало. Помнили об Андроне и в другом мире, но поиск по послевоенной базе данных практически ничего не дал — числился тот лейтенант Лебедев погибшим «смертью храбрых», подробностей не имелось, да и фигурой он был глубоко второстепенной, время тратить не стоило.
Изредка вспоминали лейтенанта и в иной Москве. Косвенно, конечно, вспоминали. Упорно отказывался Михаил Игнатьевич Поборец посещать Третьяковскую галерею, незаслуженно недолюбливал, в общем-то, хороший журнал «Огонек» за неизменные разворотистые репродукции. Глупо — тут жена была совершенно права. Впрочем, имелась в этом отторжении важных составляющих культурной программы и своя позитивная сторона — Михаил Игнатьевич приучил сыновей писать нормальные старомодные письма, поскольку всяких там открыток в своем доме вообще не терпел.
Дольше всего Андрона Лебедева помнила, конечно, родная мать. Жизнь одинокой женщины нелегка, забот полным-полно, но раз в месяц, когда пенсию приносили, обязательно вспоминала. Умом сын был недалек, но хоть погиб с пользой, по-человечески.
Эпилог четвертый (ничего не заключающий)
Предчувствие первого полноценного дня на службе Ирину Кирилловну Уварову, не особенно волновало. Во-первых, накануне переволновалась — друг сердца этаким упертым мэном бывает, что прямо невозможно. Хорошо еще, любит серьезно. В общем, обошлось. Во-вторых, курсант Уварова была уверена в своих силах. Личный состав Отдела психологически понятен, структуры ФСПП изучены на совесть — будем согласованно трансформироваться и улучшаться. Объем работ фантастический, и способности курсанта Уваровой (пока еще курсанта!) будут востребованы. В-третьих, выглядит курсант хорошо. Челка из-под берета удачно выпущена, комбинезон сидит офигенно. У дома и на остановке молодые люди косились мечтательно, но и с уважением. И это правильно.
Троллейбус подкатил как по заказу. Ирка запрыгнула в низкую дверь, прошла в полупустой салон. Рюкзачок на плече был легок — банка хорошего кофе, пачки фабричного «Цитрусового» и «Юбилейного». А то жуют всякую ерунду.
Тянулся бесконечный Воробьевский метромост — движение автотранспорта, даже утреннее, явно потеряло былую плотность. Наглядная социальная реклама совместно с жесточайшими запретами на парковку в центре города дают результаты. Кстати, Женька со своей гонкой по Ленинскому в последнем ролике увековечен. Хорошо хоть физиономии не видно. Нет, просто жуть такое увидеть и своего человека узнать.
Ирина Кирилловна напомнила себе, что она уже боец, сдержанный и хладнокровный. Без всяких там соплей. Вчера не считается. Это был особый случай, и он точно не повторится. Уже целиком в системе курсант Уварова.
Подкатили к остановке. Ирка пропустила улыбчивого дяденьку, взялась за поручень. У передних, входных дверей повышали голос:
— Куда лезешь?! Пошел «на», нямка беззубая. Усрись! Что уставился? Получи, распишитесь, кушай, не обляпайся.
— Уйди, падла плотоядная!
Курсант Уварова поморщилась: день солнечный, люди работают, нужными делами занимаются, а здесь склоки. Троллейбус практически пустой, хоть спортивной гимнастикой на поручнях занимайся, а некоторым тесно.
— …Ты, мусорный ген, отлезь, развалина! Убью!
— Отоскочь, профура отвислая…
Неадекваты… Тон… эмоциональность… Очевидная тахилалия… [141] Эти хамы трамвайно-троллейбусные, что не понимают, что их за инфицированных принять могут?
— Развлекушечек возжелал, да куда ты имху свою суешь, мудак старый?!
— У-у, сиповка жирная…
Ирка машинально двинулась к передней двери. Внизу дверь загораживала плотная дама. Пего-рыжие, дурно подкрашенные волосы, массивная нижняя «база». Черный мужской зонтик-трость, объемистая кожаная сумка. Поза того царя Леонида, самопожертвенно контролирующего троллейбусные Фермопилы.
141
Тахилалия — форма нарушения речи, выражающаяся в патологически быстром темпе, не сопровождаемом дефектами фонетического и лексического строя.
— Ты, тролль Куликовской битвы, вонючка древняя…
— Муфта тухлая…
Оппонент царь-тетки до внешности перса-Ксеркса не дотягивал: просто потертый дяденька пенсионного возраста. Наверное, с дачи едет — из брезентового рюкзака зелень торчит и желтая рукоять столярной ножовки.
— Уйди, бусая!
— Давай-давай, еще разок, с другого аккаунта, давай, кальсоны рассупонивай! — брызнула слюной царь-тетка.
Нет, ну явный неадекват и пограничная ситуация. Прямо как в учебном фильме. Да и на те, весьма редкие записи документальных примеров Психи вполне тянет.