Десантники не сдаются
Шрифт:
Доктор физико-математических наук Владимир Павлович Панин всего лишь на два дня пережил руководителя проекта «Атлант» Григория Галустяна.
* * *
Влад вышел из машины. Наконец решившее порадовать москвичей своим присутствием солнце падало за дома, озаряя красными отблесками перламутровое небо. Алые отблески на лицах. На предметах. На людях. Влад вздрогнул – ему показалось, что на руках осталась кровь. Нет, бред! Нет крови. Дело сделано.
Как всегда по окончании активных мероприятий, Влад ощущал опустошенность. Единственно, что могло вернуть вкус и цвета жизни – голос сына, объятия жены...
Он давно потерял счет акциям. И иногда думал, что в нем
Шумный медленный лифт со скрипом поднял Влада на седьмой этаж. Какая это уже по счету его квартира? Оперативнику «Пирамиды» нельзя задерживаться долго на одном месте, даже в одном городе. Сейчас его приют в ближнем Подмосковье. Вокруг краснокирпичные новостройки.
Двери лифта раздвинулись. Влад вышел на лестничную площадку, где сосед, пятидесятилетний работяга из автобусного парка, внушал своему отпрыску:
– Чтобы в десять дома был.
– Да по-о-ял я, по-о-ял, – молодежно-хулигански растягивая слова, изрекло лысое по последней моде дитя улицы.
– Смотри мне.
– Да понял я...
Недоросль буркнул Владу «зрассьте» и сбежал быстро вниз по лестнице.
– Одни дискотеки на уме, – заворчал озабоченный папаша. – Сегодня в Москве группа «Катастрофа», так они туда все двинули. Слушай, почему у них одни дискотеки на уме? Мы, помню, другие были.
– Были? Чего-то рано нас хоронишь, Семеныч!
– Я не в том смысле.
– Ладно... Не занудствуй.
– С работы? – поглядев на осунувшегося Влада, поинтересовался сосед.
– С нее, родимой.
Влад усмехнулся, представив, как вытянулось бы лицо соседа, узнай тот, какой работой занимается свой в доску молодой человек, которого все считают бизнесменом средней руки.
– Как насчет пивка? – спросил сосед, чмокнув и облизнувшись.
– Завтра. – Влад надеялся, что завтра выдастся спокойный день.
Дверь открыла Настя, и Влад утонул в ее пушистых, пахнущих цветами волосах. Она крепко прижалась к нему.
Из спальной как ураганом вымело Вовку.
– Папка! Купи мне летательный мотор! – с ходу огорошил он.
– Зачем мотор? – Влад схватил сына и подбросил вверх.
– Летать.
– Правильно. Рожденный летать ползать не может.
– Я и ползать могу, – заверил Вовка.
– Тоже иногда пригодится, солдат ты мой!
– Буду солдатом! – звонко объявил Вовка.
– А кем же еще, – вздохнул Влад, опуская его на пол.
Вовка будет воином. Такая судьба Абросимовым написана на роду. Они не первый век были воинами. И Настя тоже знала, что так и будет. И от этого скорбь лежала на ее сердце. Но она знала, что иного им просто не дано. И принимала это стойко.
– Пельмени сейчас сварю, – засуетилась она.
– Сибирские?
– А как же, дорогой мой. Настоящие... Свои...
Пельмени. И еще стопка водки. Настя тоже за компанию прикладывалась. Водку она воспринимала в небольших дозах. Зато до тошноты ненавидела вино. Дело не в вине как таковом, а в воспоминаниях. Вино любил палач по кличке «Менге», в чьем исследовательском центре Настя провела не самые лучшие дни в ее жизни. Из-под ножа этого ученого расчленителя в последний момент ее вытащил Влад. Он явился как Ангел небесный с огненным мечом и выжег то осиное гнездо. Пять лет... Прошло пять лет! Как будто фантастический роман вспоминалась та битва с «Синдикатом», когда обе стороны оставляли после себя выжженную землю.
Он принялся за еду. При этом одновременно беззаботно болтал со своими. С Настей он с удовольствием говорил о планах на будущее. О поездке к морю. О покупке страшно нужных вещей. Он будто произносил заклинания, поскольку очень хорошо знал, что будущее слишком неопределенно.
Он молил, чтобы ему дали время. Во всей холодной Вселенной, в сумасшедшем мире, сорвавшемся с катушек, он заработал право на тихий, родной уголок. Эдакое потаенное пространство, где пребывают три родных души – он, Настя и Вовка. Где ему хорошо и спокойно. Где душа его отдыхает и преисполняется умиротворения. Где понимаешь, что бог есть любовь. Как же он ждал этих минут. Ласковые глаза Насти. Бесконечные «почему» Вовки. Мягкий диван. Желтый свет ночной лампы. И обязательно книга Гоголя, Тургенева или Толстого, сокровищница человеческих душ и страстей... Это счастье.
Телефон зазвонил на тумбочке. Настя вздрогнула, в глазах ее на миг появилось страдание. Она закусила губу.
– Сейчас, Настюш. – Влад потянулся за мобильником. – Может, добрые вести...
На маленьком корпусе «Нокиа» зажегся разноцветный жидкокристаллический дисплей. Влад выслушал сообщение и отложил телефон.
– Не туда попали? – спросила с надеждой Настя.
Влад не ответил. Попали именно туда. Через два часа он должен быть в «Зоопарке».
* * *
Главный оперативный координатор Организации Гермес ждал в «Зоопарке». Так прозвали здание Всероссийского экологического фонда – невнятной организации, которая арендовала двухэтажный особняк на Каширском шоссе. На самом деле это была одна из наиболее засекреченных штаб-квартир «Пирамиды», куда допускались наиболее проверенные люди.
– Отдохнул? – осведомился Гермес.
– От души. Отпуск за три года использовал. Канары. Багамы... Сейшелы...
– Ладно, не попрекай, – добродушно улыбнулся Гермес. Считалось, что он человек настроения. Иногда – добродушный и отходчивый, иногда же под руку ему лучше не попадаться. Но Влад знал, что это не так. Главный оперативный координатор сам умел создавать себе настроение под определенную ситуацию. Трудно найти другого человека, настолько в совершенстве владеющего собой и своими эмоциями. Влад мог припомнить всего два-три случая, когда Гермес что-то делал под влиянием душевного порыва. Это когда припекало очень сильно. И так получалось, что те эмоциональные решения в конечном итоге оказывались самыми верными... У этого человека все ходы просчитаны и расписаны. Он великий игрок. Но у Влада никогда не возникало ощущение, что Гермес играет с ним. У них было общее Дело. И оба прекрасно понимали, что они в Деле – лишь фигуры, которые обязаны двигаться в русле общего замысла.