Десантный вариант
Шрифт:
Джума Хан усмехнулся про себя, вспомнив, как командир Масуд перед выходом на операцию остановил его и высказал пожелание:
— Джума, придет группа Хекматияра, поменьше попадайся ему на глаза. Ты же его «кровник». Уважаемый Раббани очень надеется на эти переговоры. Я сам мало в них верю, но надо уважить старика.
Тишину ночных гор разбудил близкий рокот воздушного лайнера. «Только бы не ошибся летчик и доставил „груз“ по назначению, — подумал Джума Хан, — а то придется искать их по всему Панджерскому ущелью». Ахмад Шах напряженно глядел в ночное небо, но ничего не было видно. «Потушили бортовые огни, — догадался он. —
— Сайд-шурави.
Прошло несколько секунд, и воздух гор расколола лавина огня, обрушившаяся на плато. Казалось, стреляют даже камни. Площадка приземления перепахивалась тысячами пуль из автоматов Калашникова, буров, ДШК, американских винтовок. Минометы дополняли свистом мин этот смертельный оркестр. Плотность огня была такой, что, окажись здесь хотя бы одна жирная афганская муха, она бы не уцелела.
«Это ад», — подумал Орлов, всем телом вжимаясь в каменистую землю. В двух десятках сантиметров перед головой несколько крупнокалиберных пуль как плугом взрыли землю. Осколки камней красными кровяными полосами рассекли лицо Александра. За спиной разрывы мин методично приближались к нему. «Сколько осталось жить? Минуту, две?..» — спросил Александр сам себя и не нашел ответа. Бескрайняя тоска окутала его сознание от невозможности сделать хоть что-то, чтобы выбраться из смертельного шквала огня. В памяти, как ускоренная лента кино, промелькнуло: дом, мать, отец, Таня… «Все, кранты! — подумал он, и ему стало невыносимо жаль себя, товарищей. — Ляжем все как один…»
Вдруг в памяти всплыло, как озарение, наставление матери, и Александр мысленно, про себя прочитал окончание молитвы: «Господи, спаси и помилуй!»
Через несколько секунд свист и грохот приблизились к нему вплотную. Огненный смерч оторвал его тело от земли и бросил в воздух. Горячие осколки мин веером врезались в него. Удар одного из них вскользь по виску оборвал сознание. Орлов безжизненным мешком упал в небольшую воронку от мины. Огненный шквал унесся дальше…
Гульбеддин Хекматияр подозвал к себе проводника.
— Шерзамин, что это? — и показал вниз на покрытое всполохами огня горное плато.
Какофония разрывов мин и стрельбы эхом неслась по ущелью.
— Не знаю, хозяин, — согнувшись в поклоне, ответил проводник.
— Этот бой там, внизу, далеко от марказа Масуда? — снова спросил лидер Исламской партии.
— Совсем рядом, хозяин. Тут, кроме моджахедов Ахмад Шаха, никого не должно быть. Это его владения, — объяснил Шерзамин.
Хекматияр жестом руки отпустил проводника. Его советник, старый воин с роскошной седой бородой, встал рядом с ним и, вглядываясь в огненные всполохи, сказал:
— Гульбеддин, это наверняка шурави пришли в гости к Масуду. Кто может спорить с ним кроме них в его доме?
Хекматияр согласно несколько раз покачал головой и сказал, злорадно улыбаясь:
— Ты прав, Вакиль. Нам здесь делать нечего. Пусть Ахмад Шах сам разговаривает со своими гостями, раз он такой Счастливый [50] !
50
Масуд — значение имени: «счастливый». Прозвище Ахмад Шаха.
— На все воля Аллаха! — смиренно согласился старый воин.
Плен
Орлов очнулся на операционном столе. Сильный режущий свет ламп бил в лицо. Хирург с полузакрытым маской лицом сосредоточенно и ловко работал над его телом. Увидев открытые глаза Александра, удовлетворенно кивнул и спросил по-русски:
— Очнулся, шурави?
Орлов разлепил запекшиеся губы и еле выдавил:
— Да.
— Тебе повезло. Несколько мелких осколков, даже кости не задеты. До свадьбы заживет, — улыбнулся хирург, вынимая пинцетом осколок.
Александр не удивился, что хирург говорит по-русски. В его положении удивляться чему-то было просто глупо.
В пещеру, оборудованную под операционную, зашел Ахмад Шах с начальником штаба и спросил хирурга:
— Ну, как он? Пришел в сознание?
— Будет жить, — ответил врач, — раны неопасны, начал говорить.
Масуд наклонился над Орловым и спросил:
— Вас было двадцать восемь?
Доктор перевел вопрос раненому. Александр молчал.
Ахмад Шах, зло сощурив глаза, повторил вопрос:
— Вас было двадцать восемь? Ты никого не предаешь, шурави. Мы нашли двадцать семь трупов, ты двадцать восьмой. Вашей группы больше нет.
Александр еле слышно ответил:
— Да, двадцать восемь.
Врач немедленно перевел своему командиру. Масуд повернулся к начальнику штаба и приказал:
— Джума Хан, вызывай в марказ все поисковые группы. Больше никого нет в наших горах, кроме этого кяфира…
— Аль-хамдул-тлах-рабальоли-мин! — взывал мулла. — Слава Аллаху, Владыке Двух Миров. Если вас ждет мученическая смерть, рай сразу же примет вас в свои объятия, благословение Аллаху!
Душманы, как и положено мусульманам, пять раз в день совершали намаз. Каждый раз, видя из-за зарешеченного окна одну и ту же картину сотворения исламской молитвы, Орлов не мог понять этих людей. Это был совершенно другой мир, в котором и бедного дехканина, одетого в рваный халат, и богатого дуканщика объединяла одна религия — ислам.
После прихода советских войск их стала объединять объявленная священная война против неверных — джихад.
Мулла закончил чтение суры из Корана, и духи-партизаны медленно поднялись и разошлись по своим делам. Сахебджан, один из охранников, поочередно несших службу у двери камеры-пещеры, в которой держали Орлова, приоткрыл дверь и что-то крикнул на гортанном языке, показывая на дверь. Александр понял: «На выход».
После сумрака закрытого одним маленьким зарешеченным окном помещения яркое нерусское солнце било по глазам, как луч прожектора. Подталкивая Орлова в спину прикладом автомата, охранник привел пленника на небольшую скалу, с которой открывалась великолепная панорама гор.
Джума Хан и Ахмад Шах Масуд пили чай. На старинном серебряном подносе лежало несколько свежеиспеченных лепешек. Рядом стояли высокий чайник и пиалы. Невдалеке от военачальников сидел, перебирая четки, мулла. Он с интересом разглядывал пленника. Хирург, оперировавший Александра, стоял в полупоклоне рядом с муллой. Масуд изучающим взглядом впился в русского и спросил, кивнув врачу. Доктор переводил: