Десантура
Шрифт:
– Какие будут предложения, товарищи командиры?
– Тарасов играл желваками.
– Командиры батальонов? С вас начнем...
Встал комбат-один:
– Мое мнение - надо атаковать аэродром. По крайней мере, добудем продуктов.
И сел.
– Немногословен, ты, Иван Иванович...
– улыбнулся комиссар бригады.
– Жук и есть...
– А что тут еще скажешь? По моему больше вариантов нет...
– перебил хохоток командиров капитан Жук.
Командиры других батальонов согласились
– Разведка?
Командир отдельной разведывательно-самокатной роты Паша Малеев - здоровый, белявый - протрубил дьяконским басом на весь лес:
– А нам разведчикам, как командир прикажет. Надо будет - в Берлин сгоняем и фюрера достанем!
На этот раз никто не засмеялся. Командиры помнили, как Малеев гонял их еще в Зуевке, невзирая на звания и должности. 'Строевая подготовка - есть основа армии! Нет строя - нет дисциплины! А командир есть первый пример по дисциплине для бойца!' - выгуливал он лейтенантов и капитанов по плацу. А бойцы у него ходили с зашитыми карманами, полными песка...
– Начштаба?
Майор Шишкин одернул полушубок:
– Я думаю, что надо еще подождать Гринева. И попытаться наладить связь со штабом фронта. Уточнить детали, получить указания.
– Товарищ майор, - внезапно вступил в разговор начмед бригады. Обычно он отмалчивался, мало что понимая в военных делах и докладывая только о своем царстве.
– Товарищ майор, промедлим еще пару дней и бригада просто ляжет тут. Требуется срочная эвакуация, как минимум сотни обмороженных. Гангрена. Операции в этих условиях я делать не могу. Люди...
– Что вы можете, товарищ военврач, дело десятое, - перебил начмеда Тарасов.
– Делать будете, что придется.
Шишкин, не обратив на эмоциональный выпад медика, продолжил:
– Товарищ военврач второго ранга прав. Бездействие равно смерти. Необходимо действовать. Наверняка у немцев в деревнях, превращенных ими в опорные пункты, имеются склады и боеприпасов и продовольствия. Мы все с вами наблюдаем, как транспортные 'Юнкерсы', практически вереницей, снабжают фашистов. Николай Ефимович, товарищ комиссар и я посоветовались и предлагаем такой вариант. Разведроте сегодня же ночью проверить ближайшие деревни - Малое и Большое Опуево, а также...
Шишкин стал сыпать названиями деревень и сел, где по его расчетам, немцы должны были оставить гарнизоны.
– В бой не вступать. Провести визуальное наблюдение сделать выводы и возвращаться. Утром же выдвинемся к наиболее лакомому кусочку. Как считаете, товарищи командиры?
А командиры были не против. Разве поспоришь с мнением командования? Тем паче, что решение было единственно разумным в данной ситуации...
Совещание закончилось за час до наступления сумерек.
– Малеев, останься, - приказал Тарасов командиру разведчиков.
–
– Обижаете, товарищ подполковник...
– забасил тот.
– Что я, пень какой?
– Павел Федулович, - обратился Тарасов к старшему лейтенанту.
– От тебя жизнь пацанов зависит. И судьба операции в итоге. Понимаешь? Минимум действий, максимум внимания. Придержи своих орлов комнатных.
– Чего это комнатных-то?
– привычно обиделся Малеев на привычную шутку командира.
– А то знаю, хоть и ходят, аки тени отца Гамлета, а немцам глотки хотят порезать. Так?
– А как же...
– Вот именно сегодня и не надо резать. Успеете еще.
– Языки?
– Брать. Желательно фона какого-нибудь.
– Будет вам фон. Хотите этого... Как его... Брык... Бряк...
– Малеев никак не мог запомнить фамилию командующего окруженной Демянской группировкой.
– Брокдорфа-Алефельда. Тоже неплохо. Но это потом. Ты мне сначала доставь сведения о продуктовых складах. Подкрепимся и будем этого фона по всему графству гонять.
Старший лейтенант не понял:
– По какому графству?
Тарасов засмеялся во все тридцать два зуба:
– А еще разведка... Ты что, не знаешь, что немцы котел 'Демянским графством' называют?
Малеев ошеломленно захлопал глазами:
– Первый раз слышу...
– Иди бойцов собирай, Павел Федулович. С Богом!
Тарасов похлопал по плечу медведистого разведчика.
Тот козырнул и умчался к своим архаровцам.
Тарасов вздохнул и отправился обратно в свою снежную яму, по недоразумению названную блиндажом.
Но дойти не успел. Его перехватил связист:
– Товарищ командир! Радиограмма из штаба фронта!
**
Ночь. Темнота такая, что можно глаз выколоть. По-настоящему глаз выткнуть... Наткнувшись на ветку в буреломе.
Наверное, только русские люди умеют потеть в двадцатиградусный мороз.
А знаете почему?
Все просто.
Русский - это прилагательное. Он приложен к своей стране. Немец, англичанин, американец, француз - они существительные. Пока они существуют - существуют и их страны. Но убей немца - не будет и Германии.
Убей американца - не будет Америки.
Убей русского - не будет русского. А Россия останется. И другой русский придет... Через бурелом, через ночь, через сугробы.
И пот щиплет глаза, стекая из-под шерстяного подшлемника.
Темень такая, что видно только белеющий под ногами снег. Пять километров по бурелому за три часа. Почти каждый шаг - в перелет кустов. Пять километров - и котелок пота с каждого. И еще одна сломанная лыжа - бойца пришлось отправить обратно по следам. Гадство... А ведь надо вернуться с докладом к шести утра. Что там в этом Опуево?