Деспот
Шрифт:
– Саш, я и Дмитрий Валентинович… Мы сейчас будем…
– Настя, успокойся. Я все понял. Я отложил конверт. Жду вас.
– Не клади трубку, пожалуйста. Говори со мной.
– Ладно, как ты относишься к идее отпуска? – медленно успокаивающим тоном спрашивает Саша. Он так всегда говорит со мной, когда я на взводе.
– Отпуска? Я же не работаю… – не очень осознавая, что несу, отвечаю я. Но мне
– Зато работаю я. И лет пять не отдыхал. Как тебе поездка на острова?
Так он заговаривает мне зубы до самого приезда.
Я выстреливаю из вкатившей за ворота машины почти на ходу. Стрелой несусь к Маричу, стоящему на крыльце, засунув руки в карманы и зажав плечом мобильник, по которому все это время не давал мне сойти с ума.
Я наматываюсь ему на шею, стискиваю изо всех сил.
Живой. Любимый.
– Все будет хорошо, Насть, – гладит меня по волосам Саша. – Я люблю тебя, девочка. Я тебя не оставлю.
Эпилог
Десять месяцев спустя
В ресторане играет живая музыка. Приятный легкий джаз, за окном видна набравшая цвет сирень. Я по ней соскучилась. Она всегда была для меня символом обновления жизни, когда весна набирает полную силу и передает права на природу лету.
Марич сидит напротив меня, полностью погрузившись в винную карту, а я пока не могу набраться храбрости сообщить, что алкоголь мне больше нельзя.
Уже три месяца как нельзя.
Вернувшись с островов, куда мы улетели сразу, как только нам разрешили уезжать, я привезла самый главный, самый желанный сувенир. И вот три месяца молчу, вспоминая растерянный ответ Саши на мой вопрос о ребенке: «Где я и где дети?».
Не представляю его реакцию.
Закуски, которые уже принесли, не лезут мне в горло.
Оказывается, несмотря на то, что Марич приложил много сил, чтобы я поверила в себя, я все еще неуверенная Настя Суворова, которая не понимает, что в ней нашел Александр Марич.
– Саша? – я нервничаю, потому что сегодня он немного задумчив.
– Ты будешь, как обычно, белое? – все еще глядя в меню, спрашивает он.
Может, пока его черные глаза не буравят меня, я смогу:
– Саш, мне нельзя вино… –
Но Марич только перелистывает страницу и уточняет:
– Тогда шампанское?
– И шампанское нельзя, – еще тише говорю я.
Непонимающий взгляд поднимается над кожаным переплетом.
Я комкаю белоснежную, почти хрустящую салфетку в пальцах.
Минута моего молчания, тягостная, заставляет Сашу задуматься, и я вижу, как он слегка бледнеет.
Я чувствую, что надо мной завис дамоклов меч. Но я ребенка в обиду не дам. Я еще не знаю, кто это, но почему-то уверена, что это мальчик. С черными глазами.
Как в замедленной съемке смотрю на то, как Саша лезет во внутренний карман и достает оттуда коробочку. Бархатную. Алую.
Неожиданно хриплым голосом Марич сопровождает открывание футляра:
– Анастасия Суворова, согласна ли ты стать моей женой.
Я еще не в силах осознать своего счастья, а Саша добавляет:
– Это формальный вопрос. Принимается только положительный ответ.
Не могу вымолвить ни слова и молча протягиваю дрожащую руку. В отличие от меня Саша собран и окольцовывает меня в считанные секунды.
– У меня есть для тебя подарок, – он достает из-под салфетки, очевидно, заранее приготовленный конверт.
Меня до сих пор немного дергает, когда я их вижу, поэтому не тороплюсь открывать сразу, разглядывая логотип «Лютика» на белом полотне.
– Сейчас читать не обязательно…
– Что там? – наконец, нахожу я в себе силы запустить речевой аппарат, хотя мне совершенно неинтересно. Самое главное, что у Саша меня любит, хочет жениться и у нас будет ребенок.
– Макс, нашел твоих биологических родителей. Тебя на бросали, малыш. Твой отец погиб в горячей точке, а мать заболела, когда тебе было почти два, подхватив какую-то устойчивую к антибиотикам больничную заразу. Она искала для тебя хорошую приемную семью. Ты была любимым ребенком, Насть.
Слезы катятся из глаз.
– Спасибо, – шепчу я, потому что горло перехватывает спазм. – Спасибо…
– Девочка, спасибо тебе за все, что ты мне подарила.
Не знаю, о чем Саша, но он сделал для самое важное. Подарил будущее и сжег прошлое.
Теперь все будет хорошо.