Десять баллов по бофорту (повести и рассказы)
Шрифт:
9
Третий день ждали самолета. Третий день Женька с утра подгонял нарты, Побережный и Кирилл садились в них, и они ехали к посадочной площадке. Она находилась наверху, в сопках, и представляла собой узкую, приглаженную бульдозерами полоску земли, один конец которой нависал над морем, а другой, как ручей в песках, терялся в болотистой низине, начинавшейся сразу за будкой. Самолетам, прилетавшим на остров, приходилось очень точно рассчитывать пробег, иначе можно было и "посыпаться", как выражались летчики.
Здесь они подолгу сидели в тесной будке с громким названием "аэровокзал",
Но самолет не прилетал. То не было погоды в Петропавловске, то Гена отказывал в приеме.
Побережный сердился и ругал Гену.
Утром, когда ехали, Побережный сказал:
— Сегодня уж точно прилетит. Погодка как по заказу.
Погода и в самом деле была что надо: ни ветра, ни облаков, чистое голубое небо, на которое непривычно было смотреть.
— Летит! — встретил их Гена. — Полчаса уже в воздухе!
Время еще было, и они без суеты покурили и только после этого вышли на улицу.
"Аэровокзал" располагался в конце полосы, у низины, самолеты обычно подруливали сюда. Потом им оставалось только развернуться — и разгоняйся, пока не начнут действовать всякие там подъемные силы. Здесь же стоял бульдозер, на котором все тот же Гена расчищал свои владения от заносов, и валялись бочки с горючим.
Самолет показался минут через двадцать, зеленый грузовой Ли-2. Как и положено, он сделал над посадочной площадкой круг и стал снижаться. Он так долго шел над полосой, что Кирилл подумал: промажет. Но все прошло как по писаному: взвихрив снег, самолет коснулся полосы, подпрыгнул и скрылся в облаке снежной пыли. Когда оно рассеялось, Ли-2 уже был на земле и, медленно вращая винтами, рулил к "аэровокзалу".
Винты крутнулись в последний раз, и самолет остановился. Из дверцы высунулась стремянка, по которой неторопливо слез пожилой летчик в унтах и кожаной куртке.
— Привет папанинцам! — крикнул он.
— Ба, никак Малахов прилетел! — сказал Побережный. — А говорили, что он грохнулся!
Побережный, как танк, двинулся навстречу летчику.
— Саня, друг бриллиантовый! Жив?
— Живой, Гриша! Что нам сделается!
— А мне в Питере бухнули, что ты…
— Слухи, Гриша, слухи, — весело блестя глазами, сказал Малахов. — Невежественные люди распускают. Ну было дело, было… Обошлось. На брюхо сел. А ты-то как? Сто лет не виделись.
— Да мне что, по земле хожу… Чем торгуешь нынче?
— Витаминами! Полста ящиков приволок, апельсины-мандарины всякие. Возьмешь ящичек? Пока рыбкооп там чухается.
— Сейчас подъедут, — сказал Побережный, будто не слыша, что ему говорят. — Семен тоже тут, как сыч, три дня сидел. Почты много?
— Второй знает, я не был, когда загружались. Петров! Сколько у нас почты? Гриша вот интересуется.
— Триста кг, — сказал второй пилот. Он стоял на верхней ступеньке стремянки и со скучающим видом обозревал лежащий перед ним ландшафт. — Триста кг, — повторил он. — И как только люди успевают? Тут пульку расписать некогда, а они три центнера настрочили. С ума сойти!
— А ты не сходи, — сказал Побережный, — ты лучше мешки нам давай. Полезай, Кирилл.
Они уже разгрузились, когда снизу донесся лай и на гребне показались вторые нарты.
— А вот и Сеня, — сказал Побережный, — тут как тут.
— Плакал твой ящик, — сказал летчик в куртке. — Говорил, бери сразу.
— Никуда не денется, — успокоил его Побережный. — Сеня мне сам его привезет, с доставкой на дом.
— Ну гляди, тебе виднее. Сам так сам. Значит, поехал?
— Покатил. Пока погода. В нашем деле, как и в вашем, погода — все.
— Неужто сразу допрете?
— А то как? Под горку оно ничего, потихоньку-полегоньку. Подсобим, где надо. Трое лбов, хлеб не задарма едим.
— Ну-ну, — уважительно сказал летчик.
— Сегодня — на Почтарево, — сказал Побережный, когда они рассортировали мешки. — Пока погода. А то начнется рыданье. Где Женька?
— К собакам ушел.
— Ладно, полчасика отдохните и трогайтесь. А я пока бумаги оформлю.
У Кирилла тоже было дело, нужно было приготовить кое-что на дорогу. Он принес из коридора пустой ящик из-под масла, разломал его и быстренько наладил печь. Сухие, промасленные доски горели, как порох, и через пять минут плита накалилась. Вскипятив воду, Кирилл остудил ее, добавил клюквенного экстракта и сахара. Получился отличный морс, который в поездках был просто необходим. Он лучше всякого пива утолял жажду и восстанавливал силы, как живая вода. "Неплохо бы, конечно, прихватить парочку апельсинов, — подумал Кирилл, — да разве с шефом сваришь кашу? Предлагали ящик — так нет, отказался. Сеня сам привезет! Держи карман шире, разбежится твой Сеня!"
Вошел озабоченный Женька.
— Ты чего? — спросил Побережный.
— Ытхан совсем расхромался, шеф. Все лапы посек до крови. Наст-то не держит как следует, а Ытхан все время впереди.
— А я сколько раз говорил — сшей бахилы. Возьми брезент и сшей. Тебе ж хоть кол на голове теши.
Женька презрительно скривился.
— Ытхан не какой-нибудь карликовый пинчер, шеф. Знаете, по Москве старушки водят, в лапотках? Думаете, я не пробовал? А Ытхан те бахилы — зубами. Это только у Джека Лондона собаки сами просили обуть их.
— Тогда замени — и дело с концом. У тебя что, собак мало?
— Нечувствительный вы человек, шеф. Я вам про попа, а вы мне про попову дочку. Конечно, заменю!
— Возьми вот квитанцию. Да заставь Парамонова расписаться как следует. А то поставит закорючку, разбирайся потом. Ну, готовы?
— Айн момент, шеф, — сказал Женька. Он уселся у печки и стал переобуваться.
Побережный смотрел на него с нетерпением.
— Шеф, — сказал Женька, — надо бы нам устроить большой выходной. А, шеф? Страна давно перешла на пятидневку, а мы все по старинке вкалываем. А у меня собаки. Они морально износились, шеф.
— У тебя язык не износился?
— Я серьезно. Собаки окончательно озверели. Подтверди, старик.
Побережный досадливо отмахнулся.
— Нужны мне его подтверждения, как рыбе зонтик! Ты мне уже всю плешь проел с этим износом, парень! Целое лето баклуши бьешь со своими собаками, и все износ, износ!
— Конечно, — сказал Женька — за меня дядя работает. Вам не стыдно, шеф? — Он встал, притопнул унтами. — Подарили бы лучше портянки, чем обижать. Сотрудников иногда нужно премировать.