Десять минут назад и другие рассказы
Шрифт:
Только когда они вместе с рабочими погрузились в огромный вездеход с прицепом и тронулись в сторону соседнего озера, Остапчук немного пришел в себя и с любопытством уставился в окно. Мимо проплывала бескрайняя саванна, местами разбавленная зелеными перелесками.
– Смотрите! – крикнул Бережной.
Там, куда он показывал, земля на горизонте была серого цвета и шевелилась, будто кожа шагающего слона.
– Что это? – изумился Остапчук.
– «Кролики», – пояснил Бережной. – Их там сотни тысяч.
Наконец они подъехали к озеру.
– Да, здесь можно карашшо делать большой поголовье, – мечтательно произнес Картер.
– А вы что думаете, Элеонор? – спросил Бережной.
– Мне кажется, здесь мило, – ответила та. – Когда будет готова дорога?
– По графику – к завтрашнему вечеру. Робот-рельсоукладчик начал работу еще в семь часов. Учитывая его производительность – триста метров в час – должен успеть в срок.
Рабочие принялись выгружать из вездехода секции сборной пристани, а Бережной подошел к кромке воды и напряженно уставился куда-то вдаль.
– Его жена Лида погибла здесь год назад, – шепотом сообщила Картер Остапчуку. – Точнее говоря, мы думаем, что погибла. Однажды она поехала сюда, и не вернулась. Вездеход остался, а Лида пропала.
– Пропала?
– Да. Вы знаете, почему планета называется Лидок? Сначала Сергей назвал ее «Лидокорк». Смешное название, правда? На самом деле, это слово «крокодил» наоборот. А когда пропала Лида, он решил переименовать планету. Просто отбросил три последних буквы, и получилось «Лидок». Он так называл свою жену – Лидок.
Работа уже кипела вовсю. Трое рабочих с помощью нехитрых манипуляторов ловко укладывали секции, и через полтора часа пристань была готова.
Остапчук с интересом бродил по окрестностям. В густой траве то и дело мелькали диковинные зверюшки размером, как правило, не больше белки или тушканчика. Иногда встречались стайки более крупных ушастых млекопитающих с коротким серым мехом, которых Бережной называл «кроликами».
Остапчук подошел к озеру. На мгновение ему показалось, будто что-то мелькнуло под водой.
– По-моему, там кто-то есть, – крикнул он Бережному.
– Здесь даже рыбы нет, – подойдя ближе, сказал Бережной. – Уверяю вас, озеро абсолютно мертвое. Вы, кстати, заметили, что птиц здесь тоже нет?
– И правда! – спохватился Остапчук. – То-то я смотрю, чего-то в этих местах не хватает. А кто же питается насекомыми? – спросил он, подпихивая носком ботинка мирно ползущего по земле жучка.
– Видимо, ящерицы.
– Очень, очень странно, – пробормотал Остапчук. – Даже на первый взгляд на этой планете наблюдается какой-то дисбаланс. Есть насекомые, которыми питаются ящерицы, есть мелкие млекопитающие, которые, как я понял, в основном травоядные. Возможно, некоторые поедают тех же ящериц. Но дальше цепь прерывается. Либо эти животные расплодятся до невероятных размеров и в итоге уничтожат всю планету, либо…
– Что «либо»?
– Либо кто-то их все-таки поедает.
– Ну, конечно, поедает – мои крокодилы.
– А кто это делал до того, как вы сюда прилетели?
Бережной только пожал плечами.
К обеду они вернулись на базу и разошлись каждый по своим делам: Картер с Бережным отправились в питомник, Крисп, одарив Остапчука многообещающей улыбкой, скрылась в своем кабинете, а сам Остапчук заперся в гостевой комнате и принялся переносить свои наблюдения в толстый блокнот, который впоследствии должен был стать основным источником материалов для его диссертации.
Прошло два дня, прежде чем Бережной сообщил, что все готово для завоза первой партии крокодилов на новое поселение. Остапчук, который уже устал слоняться без дела и отбиваться от домогательств Элеонор, искренне обрадовался. Небольшой состав из пяти вагонов: один служебный и четыре, чем-то напоминающие бассейны на колесах, – стоял у дебаркадера возле главного питомника. До обеда рабочие вылавливали крокодилов из озера с помощью гигантских механических сачков и «усаживали» в поезд. В общей сложности, к новому месту жительства отправлялись сорок особей.
Когда их выгрузили в пункте назначения, грозные рептилии недоверчиво стали расхаживать по берегу, как будто бы и не собираясь лезть в воду.
– Осторожничают, – сказал Бережной.
– Должно быть, новый место их смущайт, – предположил Картер. – Сейчас сделайт платформа и будем их заманивайт.
– Какая платформа? – не понял Остапчук.
– А вон, видите, плавучая платформа возле пристани? – показал Бережной. – Возьмем немного еды для наших малюток, отплывем подальше и попробуем их покормить. А заодно и для себя небольшой пикничок устроим, прямо на воде, в честь открытия второго питомника.
Остапчук ухмыльнулся, поглядев на «малюток», самая мелкая из которых была не меньше трех метров.
Платформа представляла собой нечто вроде механического плота с низенькими бортиками. Пол был покрыт синим шершавым стеклопластиком, а в центре стоял на тонкой ножке маленький пульт управления. У одного края платформы рабочие укрепили столик с легкими закусками и бутылкой шампанского, а у другого – контейнер с тушками «кроликов». Осмотрев вместе с Картером платформу, Бережной пригласил Крисп и Остапчука подняться «на борт», а сам встал у пульта управления.
Отплыв на приличное расстояние, Бережной остановил платформу, а Картер дернул рычаг на контейнере, и тот, опрокинувшись, вывалил в воду сотню отборных «кроличьих» тушек.
– Ну, идите сюда, мои хорошие! – позвал Бережной.
– Давай, давай, кушайт! – кричал Картер.
– Почему они не идут? – спросила Крисп. – Как будто боятся чего-то, вам не кажется?
В эту секунду что-то сильно качнуло платформу, и Крисп, не устояв на ногах, с воплем полетела в воду.
Остапчук среагировал первым.